Углядев наконец-то смертельную опасность, что ухитрилась обойти их сбоку, стоящие на фланге пехотинцы попытались лихорадочно перестроиться. Но их беспорядочные действия только внесли сумятицу, смешали ряды и без того слабо защищенного правого края. У них просто не оставалось времени что-то реально предпринять…

Удар был не просто страшен.

По сути, фланг пешего строя был смят напрочь! К тому же правое крыло ударившей с фланга лавы «дэгэлэй хуягт» — панцирной, полностью бронированной конницы — железным тараном прошлось по тылам деморализованного строя.

И дрогнули тангуты! Не выдержала неожиданного испытанья их стойкость…

Пехота бежала, бросая щиты и копья. Немногие воины ещё старались спасти положение, пытались на ходу отбиваться от настигающих всадников, сбивались в тесные кучки, защищая друг другу спины. Но сопротивление выглядело как жалкие потуги и серьёзной опасности не представляло.

Поле битвы превратилось в поле побоища.

Над тангутской степью больше не гремел воинственно устрашающий чужеземный клич. Негоже обращаться к богу войны, когда он уже и так подарил тебе победу. Лучшим обращением теперь будут обильные жертвы от благодарных победителей.

А что может быть лучшей жертвой, чем жизни побеждённых врагов? Побеждённые недостойны именоваться воинами…

Надеяться на пощаду отступающим нечего.

И лишь трезвая мысль — не упиваться первым успехом — вынудила Хасанбека подать сигнал к окончанию битвы…

Он остановил скакуна. Тяжело дыша, поднял к небесам свой грозный прямой меч. И, яростно потрясая им, громко прокричал что-то, понятное только ему и Вечному Синему Небу.

И было в том крике нечто завораживающее и жуткое…

Полководец благодарил небеса за дарованную победу.

И просил пощады у небес за то, что был недостаточно жесток с врагами.

Закончив общение с Небом, Хасанбек осмотрел клинок своего меча и, привычно прошептав давнее заклинание, открытое ему старым фризским мастером, не вытирая, сунул его в ножны. Клинок легко скользнул внутрь, затихнув до поры.

Кровь — лучшая смазка.

…Цепко наблюдая за полем, где разрозненно и пока хаотично возвращались из погони отряды нукеров, Хасанбек наконец-то снял с головы увесистый кованый шлем с пышным красным султаном. Закрепил его на поясе. Провёл рукою по взмокшим волосам и жестом подал знак дунгчи Тасигхуру, трубачу своего Чёрного тумена.

«ОТБОЙ!»

Хвала богам, сегодня победа досталась нам.

Над обезумевшей и оглохшей степью звонко взлетела долгожданная победная песнь трубы. Повисела над полем битвы, наполнив собою раскалённый воздух. Взметнулась до самых облаков… И растворилась в Небесах, даруя монгольским воинам, оставшимся среди живых, возможность осознать это.