– Эндрю, поди сюда мой мальчик, мне нужна твоя помощь!
Мальчик! Как же! Здоровому лбу уже исполнилось двадцать пять! И мне кажется, он совокуплялся со своей мачехой!
Он обернулся на зов, и, поколебавшись, пошёл к ней. Через несколько шагов он обернулся и сказал.
– Я с тобой ещё не закончил, нигер!
Тварь! Все они твари!
В другой раз его папаша зашёл в наш барак и сказал следующее:
– Вы все здесь просто мой скот! Вы моя собственность! Я могу каждого из вас повесить на первом суку! Могу застрелить из ружья! Могу сварить в котле! Могу нассать в ваши чёрные рты, и попробуйте, животные, не проглотить всё до капли!
Потом он расхохотался и ушёл.
Все в бараке тряслись от страха. Все кроме меня.
Когда Эль Гарсиа ушёл, я вышел на середину и громко сказал:
– Послушайте братья и сёстры! Доколе мы будем это терпеть?! Неужели в вас нет хоть капли гордости! Нас здесь пятьдесят человек, а белых во владениях Гарсиа не больше десяти! Да мы можем просто взять и…
– Заткнись немедленно! – заорал Шушу, выйдя вперёд. – Заткнись, мерзавец! Прочь! Пошёл прочь! Как ты смеешь подвергать опасности наши жизни! Вон! Пошёл вон!
К моему глубочайшему удивлению и обиде, к Шушу присоединились почти все в бараке. Меня просто вытолкнули на улицу.
Но на этом дело не кончилось, Шушу побежал за хозяином.
Он догнал шатающегося Гарсия, и, униженно склонив голову, донёс обо всём, что я только что говорил. К сказанному мной, он присовокупил подробности, о которых я не успел сказать. Впрочем, я бы и не стал отнекиваться. Да, я ненавидел белых и желал им смерти. Я считал, что чёрный человек не должен быть рабом! Мы заслуживаем свободы так же, как и белые! Мы не обезьяны, не скот и не собственность этого пьянчуги!
Я знал, что теперь мне конец. Проклятый Шушу, только что подписал мой смертный приговор. Сейчас они вернутся с Гарсией и меня повесят.
Я выскочил из барака и побежал прочь с плантации.
Но меня уже преследовали.
– Стой, а ну стой! – кричали мне вслед.
Я бежал что есть мочи. Послышались выстрелы.