В затылке у меня похолодело. Роговолт был вождём самой опасной банды в этих краях. Они отчаянно сопротивлялись насаждению христианства. Сжигали церкви и убивали византийских священников. Тех славян, кто отказывался от старых богов, они считали предателями и презирали.
Я рассказал всё. Всю правду. Под конец я сказал им своё имя, не выдержал и расплакался.
– Ну-ну полно, полно, – сказал Роговолт и похлопал меня по плечу. – Не бойся, юноша, теперь ты под моей защитой. Мы обязательно отомстим за твою деревню! Я обещаю. Эй там, накормите Свенельда! – приказал он своим.
С этого момента Роговолт стал моим названным отцом, а я – частью его немногочисленного отряда. Всего нас было сорок два человека. Впрочем для ведения нашей тайной войны этого было достаточно. Роговолт никогда не вступал в открытые сражения. Не важно, были ли противниками умелые воины, или шайка озверевших бродяг. Вождь дорожил каждым своим человеком и ни за что не стал бы никем жертвовать.
Мы вели кочевой образ жизни, постоянно переезжали с места на место, нападали по ночам. Кроме христианских завоевателей, мы атаковали и хазар, и булгар, да что там, славян тоже. Иногда нам просто необходимо было прибегать к разбою. В этом был вопрос выживания.
Хотя в таких случаях Роговолт всегда давал право выбирать своим жертвам. Хотите жить? Тогда просто отдайте, что у вас есть ценного.
Такое предложение делали только славянам. Всех же других безжалостно убивали.
Первую пролитую кровь я запомню навсегда. Мы выслеживали хазар, напавших на мою деревню. Роговолт сразу решил снять с меня бремя лишней ненависти.
– Не стоит ослепляться, Свеня. Когда в твоей душе главенствует ненависть, ты становишься бешеным, ты можешь совершить необдуманные поступки и умереть раньше времени. Не лезь на рожон, с хазарами мы справимся, а ты покамест учись всему. И я обещаю тебе, что дам казнить нескольких пленных!
Отряд хазар оказался вдвое большим по численности. Наши разведчики выследили их и сообщили о месте, где враги разбили лагерь.
Глубокой ночью самые отборные бойцы Роговолта сняли дозорных, мы ворвались в лагерь и убили всех.
Как и обещал, Роговолт оставил троих хазар в живых. Руки их были связаны за спиной, они стояли перед нами на коленях.
Один из них мерзко скривив рожу, ругался на своём языке, двое других молили о пощаде. Роговолт дал мне в руки топор.
– Давай, Свенельд, отомсти за своих.
Я не думал, что это будет так легко. Я не испытывал жалости и сожаления. Я подошёл к первому хазарину, который выл как баба.
– Не убивай, не убивай, рус!
Я замахнулся и ударил сверху вниз, как привык колоть дрова.
Топорище легко вошло в основание шеи и разрубило грудную клетку пленного, вокруг топорища растеклась кровавая жижа.
Я выдернул топор и подошёл ко второму. Тот отчаянно молил о пощаде.
Я повторил свой удар, раздался хлюпающий хруст. Хазарин замолк.