— Ну, поклясться в этом мы не можем… — Это Анна взяла слово. — У доктора Грибеля тоже была домработница. Наверняка не такая дотошная, как Кристина Драйер, но, по ее словам, вроде бы ничего не пропало.
Когда Анна с Хэнком покинули кабинет, Фабель позвонил Сюзанне в Институт судебной медицины. Сюзанна должна была провести полную психиатрическую экспертизу Кристины Драйер, чтобы полиция могла принять решение, выдвигать или не выдвигать против нее обвинение в предумышленном уничтожении улик. Официально Кристина все еще считалась подозреваемой в первом убийстве, но рыжие волоски, оставленные на каждом месте преступления, как и скальпирование жертв совершенно одинаковым образом, явственно указывали на то, что в обоих случаях орудовал один и тот же убийца.
— Письменный отчет о результатах будет завтра, Йен, — объяснила Сюзанна. — Откровенно говоря, я рекомендую отправить ее на лечение в психиатрическую больницу и обеспечить опеку социальных служб. По моему мнению, ее нельзя привлекать к ответственности.
— Я в общем-то с тобой согласен. Достаточно было с ней поговорить, да еще эта предыстория… Но я собираюсь побеседовать насчет нее с этим доктором Минксом из «Клиники страха». — Фабель помолчал. — Можно подумать, мы с тобой никуда и не ездили, да? Со всей этой хренью, что свалилось нам на голову сразу по приезде.
— Это не важно… — Голос Сюзанны был теплым и немножко сонным. — Приезжай ко мне сегодня, и я приготовлю нам что-нибудь вкусненькое. Можем полистать странички недвижимости в «Абендблатт» и посмотреть, что там доступно нам по цене.
— Я точно знаю два объекта недвижимости, которые вот-вот появятся на рынке, — мрачно пошутил Фабель. — Их владельцам больше не нужна жилплощадь.
К тому времени, когда раздался телефонный звонок, Пауль Шайбе пил уже добрых три часа кряду. Но теплый вкус французской виноградной лозы не смог изгнать леденящий холод страха из его души. Мучнисто-белое лицо Шайбе стало влажным и липким от холодного пота.
— Найди таксофон и перезвони мне на этот номер. Мобильником не пользуйся. — Человек на другом конце провода продиктовал цифры и отключился. Шайбе неловко потянулся за карандашом и нацарапал номер на бумажке.
Предвечернее солнце слепило Шайбе, пока он брел от особняка к берегу Эльбы. Бланкенезе располагался на крутом берегу и славился своими дорожками с тысячами ступенек. Шайбе, еле волоча ноги после трехчасовых возлияний, топал к известному ему таксофону, находившемуся ближе к берегу.
Ему ответили сразу же, причем у него создалось впечатление, что он слышит шум мощного работающего оборудования.
— Это я, — сказал Шайбе. После трех бутылок мерло голос у него был сиплый и невнятный.
— Мудила! — рявкнул человек на другом конце провода. — Не смей никогда — слышишь, никогда! — звонить мне на службу или на мобильник ни по каким делам, кроме официальных. После стольких лет, да еще с учетом происходящего, я думал, у тебя хватит мозгов не рисковать и не подставляться!
— Из… вини…
— Не называй моего имени, придурок! — перебил его собеседник.
— Извини, — запинаясь, повторил Шайбе. Голос его звучал глухо не только из-за выпитого вина. — Я запаниковал. Боже… сначала Ганс Йохим, теперь Гюнтер. Это не совпадение. Кто-то убирает нас одного за другим…
Повисла недолгая пауза.
— Знаю. Создается такое впечатление.
— Впечатление?! — фыркнул Шайбе. — Ради Бога, да ты читал, что сделали с ними обоими? Читал о волосах?
— Читал.