— Ч-что?.. — сумел я выдавить из себя. А у самого — вихрь суматошных мыслей в голове. Неужели… Неужели, произошло то чего я боялся все эти три года?.. И Фелис всё же как-то отыскала меня?.. Разве что, умудрившись как-то при этом попасться сама!

— То самое! Варга у нас в Карраксе заловили! — с удовольствием повторил Эрих с горящими прямо от восторга глазами. И тут же озвучил предложение — которое его, похоже, ко мне и привело: — Айда глянем! Её, грят, на торговой площади в клетке на всеобщее обозрение выставили!

Я же, пребывая в каком-то смятении чувств, не сразу сообразил что он от меня хочет. И лишь потом, когда до меня дошли его слова, сумел взять себя в руки, и торопливо подскочить со словами:

— Да, идём!

И мы поспешили на главную торговую площадь Карракса — не ту, где простые лавочники стоят, да ярмарки устраивают, как в обычных городах, а ту, на которой каждый первый день декады проходит большой рабский торг-аукцион.

Некое необычное смятение души как захватив меня так и не отпускало до самого конца. Из-за чего наше стремительное перемещение из верхней части Карракса в его срединную — ближе к нижней, часть даже не отложилось в моей памяти. Промёлся, можно сказать, на пару с Эрихом по городу, ничего не замечая. И с удивлением обнаружил, что как-то даже взмок малость… Хотя Карракс ни разу не Гармин, и какой-то лютой жары тут в принципе не бывает. Климат-то возле моря совсем другой. Летом не жарко, а зимы, считай, и вовсе нет. И это, пожалуй, единственное, что пришлось мне по душе, когда я перебрался сюда…

Дошли. А на работорговой площади — являющейся по факту скорее неким амфитеатром, нежели открытым пространством, уже было достаточно людно. Почти как в дни еженедельных торгов. Да, прилично народа стянулось поглазеть на своего извечного врага… Когда тот в установленной на высоком помосте клетке-то! Да за металлическим решётчатым барьером, под охраной аж трёх десятков стражников!

Ржавая-прержавая, невесть откуда добытая клетка, набранная из кованых прутьев в мужскую кисть толщиной, да с ужасающими шипами, торчащими и наружу и внутрь, сама по себе привлекала внимание. А уж с такой узницей внутри так и вовсе… И я не смог удержаться, чтобы не уставиться сразу на неё. На темноволосую девушку в пышно-богатом красно-белом платье, что была там практически подвешена за узкие ручные кандалы. Что, как по мне, уже перебор. Ну куда она денется из такой монструозной клети?..

У меня при виде столь явственного подтверждения слов Эриха о поимке варга сердце отчего-то забилось как сумасшедшее. А внутреннее тревожное смятение выплеснулось в возглас:

— Да не может быть!

— Ты чего, Фил? — удивился Эрих.

Но я отмахнулся только от него, во все глаза глядя на пленницу. И… шагнув вперёд, решительно ввинтился в собравшуюся у помоста толпу. Приличную уже, но не настолько плотную ещё, чтобы через неё было не протиснуться.

Протолкался к ограждению у помоста, с доспешными стражниками вокруг, и уже с близкого достаточно расстояния уставился на узницу чудовищной клетки. Буквально впился в неё, безучастную, взглядом. И… почему-то испытал невероятное облегчение от осознания того, что это не Фелис. Почудилось мне просто с расстояния, что это гарминская хищница, просто сменившая в целях маскировки масть…

Но нет, это совершенно незнакомая мне особа. Смазливая как и все варги, и немногим постарше приснопамятной Блэкворт — лет так двадцати трёх — двадцати пяти на вид. Точней не сказать из-за того, что она растрёпана вся, в синяках-кровоподтёках, исцарапана-избита. И платье драное всё напрочь. Из-за чего одна её стройная нога практически до самой талии обнажена. Такое ощущение, что её свора собак драла… Что вполне может быть, ибо в Сатии натасканных псов частенько используют для охоты на преступников и беглых рабов…

— Видал?! — пихнув меня в бок, радостно обратился ко мне стоящий рядом зевака. — Заловили нелюдь поганую! — И крепко приложился к початой бутыли вина. Невольно привлекши тем самым моё внимание. Ведь с виду мой сосед был забулдыга забулдыгой. Давно не стриженый, не бритый, в затёртой, засаленной рубахе и неаккуратно чиненных полотняных штанах. И босой. Да однорукий вдобавок. А часть башки у него и вовсе словно стёсана чем-то… Делая бедолагу откровенным уродом. Но пил он меж тем, судя по украшенной сургучным печатям этикетке на бутыли не что-то там, а «Кровавую лозу»! Одно из самых дорогих сатийских вин.

— У-у, тварь! — ловко сунув бутыль подмышку, пригрозил он ещё пленённой хищнице кулаком.

— А ничёшная такая! — с толикой восхищения произнёс протолкавшийся следом за мной Эрих.

— Угу, — не мог не согласится с ним я. Действительно, хоть и драная, но красотка. Впрочем, варги все такие…

— Да вы чего?! Это ж нелюдь поганая! — едва не брызнул слюнями разбушевавшийся однорукий. И давай на свои увечья — покорёженную рожу, короткую культяпку, тыкать — бутылью, за неимением лучшего: — Видали, что они со мной сотворили?!

— Ты чего, с варгами бился? — уставился на него с круглыми глазами мой карракский приятель.