Глава 18
Очнулся я от резкой, бьющей в нос вони. Или от боли в давно затекших, скованных кандалами и поднятых над головой рук. Или неестественного холодка под лопаткой. Сложно сказать. Навалилось все и сразу, будто по щелчку выключателя.
Встретивший меня текст исчез через несколько секунд, а я и глаза-то еще раскрыть не успел! Ладно хоть прочитал, осознав чуть позднее. Не лучшие новости для такой-то ситуации! Ни карты, ни даже времени не посмотреть, только странная и непривычная пустота в поле зрения. Пить хотелось, а еще больше — жрать. Мяса, да побольше.
Веки поддались на удивление легко. Будто и не валялся в отключке сколько-то там времени. Окружение разнообразием не радовало, я чуть-ли не полностью занимал каменную каморку с глухой дверью. Шаг в сторону и уперся бы в стену. Только шагать я не мог. Сидел на каком-то сене, мягком и колючем, а вытянутые ноги слушаться не планировали. Отозвались помехами, как на экране телевизора, и на этом все.
Голова, пусть и с трудом, но крутилась. Осмотрелся, но ничего особо примечательного не нашел. Дыра в потолке для вентиляции, тусклый шарик местной лампы и мощные, для быка бы сгодились, кандалы с моими руками. Металл покрылся бурыми пятнами вполне ожидаемого происхождения. Вон, чуть выглядывал на запястье ободок из кровавой корки.
В себя приходил недолго, а вскоре даже смог встать. Размял немного конечности, оторвал присохшие кандалы да сел обратно. Ходить негде и руки болят. Сидел, как подобает, голый, в одних лишь армейских трусах, но даже так не сразу заметил бревна в глазу. Грудь и живот усыпало мелкой сеткой порезов.
— Да твою ж! — хрипло простонал я, осознав всю глубину ошибки. — Не-е, просто так не дамся!
Под самый конец прорвался истерический смешок, а перед глазами всплыла Шери. Мертвая, истерзанная, и в то же время живая. План меняется! Черт с ним, главное — спасти шкуру от пыток! Особенно таких! Попытался бы трепыхаться, будь на месте Система, но сейчас оставалось только ждать удобного момента. Уж с третьего-то раза должно получиться?
Оглядел тело поподробнее и выдохнул. Вроде ничего. Только порезы — много, глубокие, чуть посиневшие и уже засохшие. Не помню, как появились, значит был в отключке. А что творилось с печатью проверить не мог, чувствовался там непонятный холод и все тут. Руки нужны, только тюремщик свое дело знал, туго, но не до упора затянув металлические браслеты.
Пришлось ждать. То сидеть, бездумно глядя в стену. То вставать и пытаться расслышать что-нибудь за дверью. Звуки та пропускала плохо, а что доносилось — превращалось в неразборчивый шум. В горле порой вспыхивала кислая бомба, намекая на попить, и живот не отставал, урча и булькая от голода.
В итоге попросту уснул, обустроившись на сене поудобнее. От того воняло, да и от меня тоже, но привык. Метался где-то в полудреме, иногда проваливаясь глубже, и время шло чуть побыстрее обычного.
Вырвал меня из этого состояния громкий скрип двери. Дернулся. Расслабился. Не отсвечиваем и ждем.
— Еще жив, лэр! — залихватски крикнул незнакомый голос. — Пошевелился да замер!
Заметил. Плохо дело.
Вместо ответа послышался стук каблуков по каменному полу. Размеренный, неторопливый. Спустя несколько секунд в камеру ворвался крепкий цветочный запах, перебивший мою вонь. Неизвестный встал совсем близко и, коснувшись холодными, будто бы пульсирующими пальцами, раздвинул мне веки на правом глазу. Выдал себя. Не мог не выдать.
— Жив и в сознании, — довольно ухмыльнулась Шери. — Очень вовремя, дорогой Генерал. Вы нужны нам. Вы нужны мне.
Бросил притворяться и открыл глаза. А она изменилась. Где тот до ужаса пугающий взгляд янтарных глаз? Нет его. Радужка помутнела, приблизилась к бордовому, а то, как она меня рассматривала, вызывало только неловкость да брезгливость.
Перемены не ограничились глазами. Все ее поведение будто бы скакнуло в прошлое, к первому разу, когда я ее увидел, и отправилось дальше. Разглядывает меня будто что-то любопытное, на ушах появились небольшие серьги, да и косметика сменила тон на что-то агрессивное.