Снаружи слышались голоса и топот соседей, которые тоже, к счастью, проснулись от запаха едкой дерматиновой гари. К приезду пожарных огонь был потушен, и дрожащая от пережитого шока Настя бестолково отвечала на задаваемые ей вопросы.
– Вы окно-то зачем открыли? – с усмешкой спросил один из пожарных. – Вон, дрожите же вся.
– Задохнуться боялась, – честно призналась Настя.
– Чтобы не задохнуться, надо голову мокрой тканью обматывать, а не естественную тягу создавать. Если бы не соседи ваши, то вы бы огонь сквозняком внутрь квартиры затянули. Учишь вас, учишь – все без толку! Ладно, обошлось все. Хотя дверь вам, дамочка, придется все-таки менять. Вы бы в милицию заявили на хулиганов. Или это поклонники ваши так отношения выясняют?
– Поклонники. Но не мои, – устало сказала Настя. – А заявление я писать не буду. Без толку это. Никто мне не поможет. И никто меня не защитит.
И как совсем недавно Алиса, она тихо и жалобно заплакала.
Глава 13
День тишины
Рейтинги падали, и остановить их падение было уже невозможно.
Несмотря на все усилия, предпринимаемые фоминским штабом, горожане верили всей той грязи, что лилась на Егора и его команду. Во второй разнесенной по почтовым ящикам подметной газете кандидат в мэры города Фомин призывал закрывать поликлиники в микрорайонах и концентрировать бесплатную медицинскую помощь лишь в одной, расположенной в центре города, к слову, той самой, где работала его жена Катерина.
В передаче на местном телеканале, являющейся провинциальной калькой знаменитого малаховского «Пусть говорят», появилась якобы одна из бывших любовниц Егора, которая, блестя глазами, в физиологических деталях рассказывала об их бурном романе. Хорошенькая девушка с большой грудью, работавшая когда-то в отделе кадров фоминского предприятия, била себя в грудь, прося прощения у той же самой Катерины за то, что пробовала разрушить ее семью и принесла ей в результате много горя.
– Я бы никогда, никогда на это не пошла, – клятвенно заверяла девушка, сжимая яркий маникюр в кулачки, – но он так меня добивался, такие слова говорил! Обещал, что обязательно разведется, что мы будем вместе. Я же тогда не знала, что он каждой так говорит.
– А почему вы решили с ним расстаться? – Глаза ведущего горели неукротимым интересом.
– Он заставил меня сделать такое, после чего я уже не смогла быть с ним. – Глаза девушки затуманились слезой.
– Это было что-то негуманное? – любопытство ведущего не утихало.
– Очень, очень негуманное. – Голос девушки снизился до шепота, заставляя зал напрячься. – Такое любой женщине очень нелегко сделать. Это противно нашей женской природе, понимаете, о чем я?
Ведущий сочувственно закивал головой.
Запись передачи смотрели всем штабом, и Настю чуть не вырвало на телевизор. Фомин, оторвавший напряженный взгляд от экрана, заметил, как побледнело ее лицо и с каким священным ужасом уставилась на него Анютка.
– Да не была она моей любовницей! – заорал он. – И никакого аборта я ее делать не заставлял! Вы что, совсем дуры?! Не понимаете, что это подстава?! Спектакль. Я ее на заводе даже не помню. Мало ли там штафирок в отделе кадров сидело. Вы мозги включите, ей же от силы двадцать с копейками, а я там пять лет уже не работаю! Я ее что, совратил, когда ей шестнадцать лет было?