— Отец ребенка — Рон?

— Да, — ответила Телма хриплым шепотом. — Не надо меня ненавидеть за это. Прошу тебя, не надо.

— Телма, Телма, ты же моя любовь, как я могу возненавидеть тебя? Сейчас ты сказала мне правду. Это первый шаг.

— Шаг?

— Да, шаг к искуплению, к покою. — Гарри посмотрел на небо, сосредоточенно улыбаясь. — Видишь вон то одинокое облачко, Телма? Это один из знаков, которых я дожидаюсь.

— Самое обыкновенное облачко, Гарри. Не воображай себе…

— Обыкновенное, говоришь? О, нет. Мой день настал.

— Перестань.

— Разве ты не чувствуешь, Телма, что этот день непохож на другие? И ты, Ральф, этого не чувствуешь?

— День как день, — сказал Тьюри. — А как насчет рюмочки, которую ты мне предлагал несколько минут назад?

— Не сейчас. Ты сам себе нальешь, после того как я уйду.

— Ты же только что пришел, не говори, что ты уходишь.

— Я должен уйти. Погляди, Ральф. Видишь? Птица пролетела сквозь облако. Если бы у меня еще оставались какие-то сомнения, теперь они развеялись бы.

Тьюри попытался прочесть в глазах Телмы намек, как ему поступить в такой обстановке. Но та сидела с закрытыми глазами. Казалось, она заснула беспокойным сном. Ломала руки, на глазах блестели слезы.

— Ты не можешь оставить Телму одну.

— Нет, — сказал Гарри. — Я не оставлю Телму. Она пойдет со мной. Она так хочет. — Он наклонился и легонько коснулся ее плеч. — Ты хочешь пойти со мной, Телма? Мы вместе прошли столько печальных дорог. Эта последняя будет ничуть не трудней.

— Брось эти глупости, — сказал Тьюри, и дай мне возможность помочь тебе.

— Мне помогать уже слишком поздно. Если сможешь, помоги мальчику. Он славный мальчуган. И заслуживает того, чтобы его воспитал добрый человек. Не бойся, таким, как я, он не вырастет.

— Я не позволю тебе вот так уйти.

— Ты не в силах остановить нас. К тому же, я думаю, ты по-настоящему этого и не хочешь. В Канаде виселица не отменена. — Гарри наклонился и поцеловал Телму в лоб. — Пойдем, дорогая.