— Не казните Гарри. Пожалуйста, не казните его.

— А что я могу поделать?

— Казните меня. Я одна во всем виновата. Это я все придумала. — Тьюри не поверил ей, но оставил сомнения при себе.

— Зачем?

— Зачем? На то была не одна причина. Их были десятки, они копились годами. Я всегда недолюбливала Рона за то, что ему все преподносилось на блюде, за то, как он помыкал Гарри. Я видеть не могла, как Гарри стелется перед ним. — Она помолчала. — Бедный Гарри, ему вечно не везло.

Пожалуй, больше всего Гарри не повезло, когда он встретил Телму, но эта мысль явно не приходила ей в голову.

— Ну вот хотя бы то, что вы приехали и нашли нас, — сказала Телма. — Чистое невезение.

— В конце концов кто-нибудь да нашел бы вас.

— Нет. Вы один были заинтересованы в том, чтобы нас найти. И никогда не нашли бы меня, если бы я не послала фотографию маленького Гарри. Мне хотелось похвастаться им, и с этим я ничего не могла поделать. Вот в чем моя ошибка. Гордость. Тщеславие.

— Не гордость и не тщеславие. Ваша ошибка — алчность.

— Я ничего не хотела для себя, только для мужа и ребенка.

— Но ведь отец ребенка…

— Гарри, — отрезала она. — Гарри — отец ребенка. Рона я не подпускала к себе, пока не узнала наверняка, что беременна. Потом, разумеется, подстроила наше с ним сближение. Была вынуждена это сделать. Близость с Роном была частью нашего плана, самой трудной для меня, но жизненно важной. Рон должен был увериться в том, что отец ребенка — он. Иначе Гарри никогда не удалось бы уговорить его написать письмо Эстер, которое было нужно для создания версии самоубийства.

— Уговорить?

— Применять силы не было необходимости. Рон выпил, до того как приехал, и еще выпил шотландского виски с Гарри и со мной. А пьяного его всегда легко было уговорить. К тому же, когда он узнал, что я жду ребенка, он так был подавлен стыдом и сознанием вины, что ему захотелось признаться жене, хоть как-то пострадать за то зло, которое он причинил Гарри и Эстер.

— И Гарри сказал ему, что именно написать?

— Гарри подсказал. Рон был слишком ошарашен, чтобы думать самому. Вы же знаете, он очень любил Гарри. Все его любили. — На лице ее выступила краска. — Какая глупая ошибка — сказать в прошедшем времени, будто он умер или что-нибудь еще.

— Или стал другим.

— Он не стал другим, вовсе нет.

Но ее возражение было слишком поспешным и решительным, и Тьюри подумал, столько лет притворства и обмана, угрызений совести и гнетущего чувства вины подействовали на Гарри.