Лорд Нортон медленно шел по саду и в который раз перечитывал небольшую записку, которую получил из Лондона всего несколько минут назад. Его полные губы, спрятанные под густыми золотистыми усами, загадочно улыбались.

— Как приятно видеть вас таким счастливым, отец, — вдруг послышался за спиной мужчины ласковый женский голос, заставивший сэра Нортона вздрогнуть от неожиданности и от души рассмеяться над самим собой.

— Ах, это ты, моя жемчужина! — Он подошел к своей дочери и поцеловал ее белый высокий лоб. — Ты гуляешь одна? А где Бригида?

— Ее отец послал за ней… — пожала плечами Альенора, а затем склонила голову и прищурила свои небесно-голубые глаза. — Вы сияете, как солнышко пополудни. И что же вас так обрадовало?

— Ничего от тебя не скроешь, моя красавица! — Сэр Нортон наклонился к уху девушки и тихо-тихо прошептал: — Новости из Лондона! Ты помнишь, как быстро Его Величество покинул наш замок?

— Как такое забыть? Ах, да не томите же! — нетерпеливо прошептала в ответ Альенора.

— Генрих отослал в Ватикан посла, который должен привезти от Папы согласие на развод нашего короля и королевы Екатерины! Мой тайный поверенный также сообщает… — быстро-быстро зашептал лорд Нортон.

— Погодите, погодите! Отец, вы уверены в этом? — округлив глаза, вслух сказала Альенора: новость, которой поделился с ней отец, изумила ее, и все ее существо не могло поверить в то, что король Генрих все же решился на развод со своей старой женой. Как такое возможно? И как только Анне Болейн удалось склонить его к такому серьезному, не богоугодному шагу? Неужели ему совершенно не важно, что скажут о нем его поданные?

«Но чему это я удивляюсь? Это было так очевидно! Старая верная лошадь отправляется в стойло, а молодая и строптивая готовиться быть объезженной, — с саркастической улыбкой подумала девушка. — Екатерине лучше по-доброму, тихо уступить свое место сопернице, ведь та уже давно одержала победу в их дуэли за сердце и благоволение этого похотливого дурака!»

— Разве я когда-нибудь ошибался, моя роза? — вкрадчиво ответил отец девушки и вновь наклонился к ее уху: — Верный мне человек, придворный, входящий в круг самых близких друзей и любимцев Генриха, также доложил, что Екатерина, эта испанская лиса, каким-то образом прознала о тайном посланнике мужа к Папе и также послала в Ватикан своего человека… Но это всего лишь последняя агония: если король принял решение, его уже не переубедить, каким бы глупым оно ни было… Ты понимаешь, что ждет теперь всех нас, дочь моя?

— Перемены, отец, и, я уверена, что к лучшему! Но когда вы уже упросите короля взять меня в свиту его супруги? Пусть эта монашка вскоре падет, но, пока она при дворе, я могла бы стать ее фрейлиной…

— Нет, нет, только подумай, как отнесется к моей просьбе Анна? Скоро ей быть новой королевой Англии, и она уж точно не забудет того, что я умолял ее соперницу принять тебя в свои фрейлины. Это отбросит на тебя тень, моя радость. И на всех Нортонов! А закончить, как отец Бригиды, я не желаю…

— Тогда упросите Анну! Ей будет приятно слышать, что юная дочь советника Генриха по ночам не спит, так желает прислуживать ей! — взмолилась Альенора.

— А если вдруг Генрих умрет? Все может случиться! Умрет, так и не разведясь? Тогда Екатерина останется королевой-матерью наследницы престола! Эта женщина мягка, но и она не забудет о тех, кто причинял ей боль и топтал ее имя! Нет, моя птичка, я не могу так рисковать! Мы будем ждать… — упрямо настаивал сэр Нортон.

— Ждать? Но, отец, мне уже семнадцать! Я не желаю попасть во дворец старухой! — обиженно буркнула Альенора.

— Моя дорогая, ты знаешь, что я всегда иду у тебя на поводу, но в этот раз я настаиваю на своем: мы будем ждать удобного момента, — серьезным тоном сказал лорд Нортон, и его дочь не стала спорить, а лишь расстроенно вздохнула.