в)
Все это прекрасно выражено и когда-то трогало мое сердце. Да не может не воодушевлять меня и теперь – своей возвышенной и поэтической формой.
Но все же в этих попытках отстоять фантастический высокий идеал жизни, хотя бы как «никогда не достижимый», мне чувствуется (в частности, у Гёте, с его буржуазным миросозерцанием) безотчетное стремление
До чего неуклонно придерживался Лев Николаевич учения о «недостижимом» идеале, свидетельствует хотя бы такая заметка его в дневнике за 1910 г. (10 января): «Для жизни необходим идеал. А идеал – только тогда идеал, когда он –
Но – что это такое? Ну, разве можно о направлении, о содержании всей душевной и телесной жизни человека говорить, решать так схематично, в терминах математики, геометрии?! И какая святая, непоколебимая вера в эту фантастическую, ведущую куда-то в мертвое, внежизненное пространство, «математическую,
Пусть царствует во всей полноте закон стремления к недостижимому идеалу. Пусть две мыслимые грани жизненного пробега каждой человеческой души будут:
Но так можно выразить именно лишь номинальное, общее, мыслимое и метафизическое значение этого закона. В таком значении он может являться знаменем для всего человечества. В реальном же своем приложении, – для рода человеческого, по крайней мере, на данной ступени развития, – закон этот получает ограничительное толкование. Ступень современная высока для животности и низка для святости, для полной духовности. Мы
Идеал
1) наметить границу того, что
2) наметить границу того, что
3) принять во внимание вообще, что именно по лестнице восхождения к идеалу не может быть ни в каком случае прыжков, оставляющих не пройденными некоторые ступени, из чего следует, что и каждый отдельный человек должен наметить себе, на каждый данный момент, лишь
Наконец, 4) иметь в виду, что и ступени-то на этой лестнице –
– Отлично, мы вам верим! Однако… «слабостью» часто отговаривались и богатые люди, что не могут зажить более скромно. Что же? Так и считать нормальным это явление «недобровольных» богачей? Нет, это невозможно! Когда критикуют и хотят реформировать или отстранить революционным путем грешащий против равенства, несправедливый, буржуазный строй, то о душевной жизни богачей не спрашивают и с ней не считаются. И это понятно: ведь своя душевная жизнь есть и у бедных, угнетенных, занимающих место не на верхних, а на нижних ступенях социальной лестницы. Им-то социальная реформа, наверное, помогла бы. И она, так или иначе, везде должна быть произведена. Везде должны быть установлены такие социальные нормы, которые заранее устраняли бы возможность возникновения такого странного класса – богачей «по слабости». Трудное в индивидуальном порядке осуществление призыва Христа, обращенного к богатому юноше, – о раздаче имущества, должно быть все же осуществлено, если только… юные и старые, добровольные и недобровольные богачи не хотят, чтобы на их голову обрушилась социальная революция.
Таким образом, богач-«толстовец», оправдывающийся своей «слабостью», ни в чем не выше, не лучше, а, может быть, кое в чем и похуже обыкновенного «буржуя».
Нет правила без исключения. Появляются и живут среди нас и святые. Христос, Будда, Франциск Ассизский были святые. Я и «толстовца» Сережу Попова считаю святым. Но их путь – другой. И, несмотря на преклонение наше перед ними, мы все, каждый из нас в душе знаем, что мы
Я думаю, что поскольку религиозная или нравственная истина провозглашается во всеуслышание, то она провозглашается
В христианстве давно уже чувствовалось, что отвлеченный и чисто спиритуалистический идеал не имеет никаких корней в подлинной природе человека и мира. Открыто отказаться от этого идеала, однако, было нельзя. Надо было поэтому придумать какое-то объяснение тому, что принималось неприемлемое, что за цель пути выдавалось то, к чему, вообще, не было дороги, что можно было, «веря», не «делать». Софизмов тут было высказано немало. (Учение о «недостижимом идеале» – один из них.) Однако самым любопытным и казуистическим было умственное изобретение одного из отцов Церкви, признающееся церковниками «изумительно-глубоким».
В чем же оно состояло? В том, что «воплощение Слова» означает якобы «освобождение человека от отвлеченной мысли, от измерений мира мерилом рассудка», от необходимости педантичного следования провозглашенному голой теорией пути.
Понимаете? Христос, дескать, сошел на землю и принял грешный человеческий облик для того, чтобы и людям… не стыдно было быть людьми и жить по-человечески. «Уж если, дескать, и Он облекся в наше естество, то…» и т. д.