Глава 10

Обратный путь в Челдовск занял у Павла намного больше времени, чем он предполагал. Почти сутки ушли на то, чтобы найти подходящий состав и незаметно от охраны и железнодорожников устроиться в нем. Беглец облюбовал полувагоны с лесом. Там, между расположенным с торца бортом и досками, было пространство, куда он и спрятался. Ехать, вопреки ожиданию, оказалось тяжело. Он отдавил бока и пожалел, что не прихватил у дядьки старую телогрейку, висевшую в коридоре. Кроме того, сдуваемые встречным потоком воздуха древесная пыль и опилки всю дорогу забивали глаза. Но самой большой проблемой оказалось покинуть состав. Несмотря на небольшую скорость в районе полигона из-за сильных изгибов дороги, он долго не мог выбрать место для прыжка и едва не расшибся о бетонный столб линии электропередачи. В результате место высадки оказалось на несколько километров дальше запланированного. Он изрядно ободрал руки и ушиб ногу. Потом пришлось долго идти в обратном направлении. Нож дядьки, который выбросил заранее, так и не нашел. Когда добрался до полигона, на лес уже опустились сумерки. Но его поразило царившее там оживление. Павел взобрался на взгорок, где стояла небольшая кирпичная будка для оцепления, и осмотрелся. Отовсюду слышались звуки пил, стук молотков и топоров. Гудели машины. Строили в полный масштаб муляжи домов. В километре от того места, где он находился, военные возвели из фанеры почти целый квартал. У опушки леса, справа, работал экскаватор. В конце поля устанавливали мишени танков и ростовые фигуры, обозначающие группы пехоты. На длинном бруствере, который закрывал рельсовую дорогу для тележек с подъемниками, обозначавшими движущиеся цели, несколько солдат скашивали траву. Насколько хватало глаз, кипела работа. Сотни гектаров походили на гигантский муравейник. Одного взгляда было достаточно, чтобы сделать вывод: здесь собираются проводить учения. Причем их масштаб очень большой. Павлу приходилось участвовать в подобных мероприятиях, но значительно меньшего размаха.

– Дела, – задумчиво протянул он вслух и почесал затылок. – Видно, пожить спокойно здесь не дадут.

После побега он стал ловить себя на мысли, что высказывает мысли вслух. Это не от одиночества. Сдавали нервы от нахождения в неведении. До сих пор он не знал, что происходит в городе, а главное, как отнеслись к его поступку родители.

Отбиваясь от назойливых комаров и мошки, он спустился с взгорка и побрел в сторону идущей через лес дороги. Павла не покидало ощущение, что все случившееся – это нехороший сон, который стал результатом контузии. Насыщенный событиями день давал о себе знать тупой, ноющей болью в затылке, иногда сменяющейся звоном. Он до того привык к этим ощущениям, что начинал чувствовать дискомфорт, если они проходили.

Незаметно, размышляя над своим положением, он вышел на дорогу. Она протянулась на несколько десятков километров по периметру полигона, а начиналась и заканчивалась рядом с казармами и парком автомобильной техники учебного центра, за которым проходило шоссе на Челдовск. По ней вывозили оцепление и отправляли команды на тушение пожаров, которыми зачастую заканчивались в сухую погоду стрельбы.

В лесу уже было темно. На небе появились первые звезды. Лицо, шея, уши горели от укусов насекомых. Павел неожиданно понял, что не учел много нюансов. Во-первых, нижняя часть лица уже покрыта густой, отливающей медью щетиной и, конечно, привлекает внимание. Он не видел себя в зеркало, но знал, что борода у него рыжая. Глаза слезились и наверняка красные. Это результат недосыпания и поездки в полувагоне. Одежда еще в камере стала пахнуть потом, а сейчас, после нескольких дней мытарств, еще больше. Бордового цвета рубашка на локтях и животе почернела и лоснилась от грязи. Джинсы из синих превратились в серые. Руки в ссадинах. Уже завтра все это усугубится, и тогда о возвращении в город останется только мечтать. В деревню не сунешься. Наверняка их уже все объехала милиция. Если только ночью. И то, что это даст? Во всех дворах собаки. Надежды стащить чистую одежду, да еще по размеру, практически никакой. Бритву попросить – идиотизм. Значит, надо возвращаться! Только как быть в городе? Он вспомнил недавно увиденный фильм про подразделение, которое занимается розыском беглых преступников. Возможно, много выдумано, но ход рассуждений главного героя вполне логичен. Наверняка так же сейчас мыслит и тот, кто ищет его. Значит, родители, родственники, друзья и Марина уже на контроле. Кто остается? Как он ни пытался, ничего придумать не мог. От размышлений отвлек шум. Он поднял взгляд и остановился. Впереди, за густым сосняком, светились красным габаритные огни грузовой машины. Он уловил запах табачного дыма. Послышались приглушенные голоса.

Павел пригнулся, свернул с дороги и осторожно пошел рядом с ней.

– …закидывай!

Послышался грохот, словно в кузов забросили тело человека.

Павел сделал еще несколько шагов и увидел грузовик с тентом, двух солдат и офицера. Задний борт был откинут, и в темноте кузова, на куске брезента, он разглядел тушу козы. Руки одного из солдат были в крови. Второй лил ему на них из фляжки воду.

«Подстрелили, прямо здесь освежевали и сейчас наверняка повезут в город, – догадался Пашка. – На учебном центре полно начальства. За такие дела можно и по шапке получить».

Местные егеря знают, что военные не брезгуют браконьерством, и поэтому нередко наведываются сюда для осмотра территории. Это болезнь всех подобных полигонов. Как правило, они расположены вдали от населенных пунктов и в лесу. Обитающая в окрестностях дичь привыкла к шуму и близко подпускала к себе людей. Этим и пользуются охотники.

Парень сокрушенно вздохнул. Уехать на машине не получится. Бойцов капитан посадит в кузов. А светиться Павлу сейчас нельзя. Военные, как правило, тоже ставятся в известность о побегах. Он уже начал уходить, как его заставила остановиться фраза офицера:

– Нигматулин, сейчас возвращаетесь к указателю «правого опасного направления» и ждете машину со старшиной.

Бойцы закрыли борт и направились прочь. Капитан закурил, махнул рукой водителю и ушел за машину. Вскоре хлопнула дверца. Не раздумывая, Пашка устремился к кузову. В два счета, не издав ни звука, перелез через борт. В этот же момент машина вздрогнула и завелась. Еще немного, и они тронулись. По тенту заскребли ветви сосен и елей.

Пашка пробрался в начало кузова и сел на скамейку. Машина, гремя бортами и подпрыгивая на ухабах, резво неслась по проселку. Вскоре позади, за деревьями, проплыли огни до боли знакомых казарм, и они выехали на шоссе.

Через полчаса «Урал» сбавил скорость и въехал на мост. Сразу за ним начинался город. Пашка прошел обратно, к заднему борту. Они катили по улице Горького в направлении центра. Со всех сторон окруженный легковушками, водитель теперь осторожничал. Пашка собирался выскочить на светофоре. Но на первом у него не получилось. Машина едва встала, как снова зажегся желтый, и они тронулись. Только у городского парка он смог перебраться через борт и спрыгнуть. Чувствуя на себе удивленные взгляды водителей, отбежал на тротуар. Огляделся. Народу было немного. Вряд ли кто обратил на него внимание. Пройдя вдоль магазина, свернул налево, во двор школы. Здесь сейчас точно никого не должно быть. Обошел здание и оказался на соседней улице. Бросил по сторонам настороженный взгляд, перебежал на другую сторону и оказался в сквере. Двигался быстро, стараясь не смотреть по сторонам. Он почему-то был уверен, что обязательно наткнется на знакомых. Это закон подлости. Когда не надо, всегда так. Еще кому-то придет в голову бежать следом и звать по фамилии. Он поежился и сел на скамейку. Стоящий рядом фонарь как раз не горел. Страшно хотелось пить. Воды он не пил со вчерашнего вечера. В обед, перед тем как покинуть поезд, съел последний огурец. Теперь язык прилипал к небу, а губы трескались. Он даже удивился, как в такую жару столько времени не чувствовал жажды. Мимо прошла влюбленная парочка. Шаркая подошвами стоптанных ботинок, проковылял престарелый пенсионер с собачкой. Он был в очках с толстыми линзами. Одежда была сильно поношенной, но чистой. Семенившая на поводке болонка была неухожена.

«Наверняка один живет», – подумал Павел, поднялся и двинул следом.

Он еще не знал, зачем пошел и как поступит, когда окажется один на один с этим человеком. Но почему-то чувствовал: опасаться пенсионера не стоит. Он скорее всего сам всех боится.