– Еще увидимся, – сказал Сабола, и наручники на его запястьях звякнули.

Мариан сам не свой вышел в коридор. У него кружилась голова, мысли путались. Он едва не столкнулся с Дором, и только быстрая реакция герцога не дала ему этого сделать. Каменный пол под ногами казался палубой корабля, попавшего в шторм. Чародей привалился спиной к стене и закрыл глаза. Перед его внутренним взором снова возникла Талика. Как они мечтали и строили планы, какой важной и самостоятельной она казалась ему, когда они познакомились. Если бы он не видел письмо, что нашла Кордия, он бы усомнился в каждом слове Саболы, но сейчас… Он понимал, что это правда.

Мариан с яростью скрипнул зубами, чувствуя себя полным идиотом. Пешкой в чужой игре. Всего лишь удобной мишенью, которую использовали по полной. Он со злостью ударил кулаком по шершавой стене и содрал кожу на костяшках пальцев. Вид крови разозлил его еще больше. Ему хотелось мести, хотелось уничтожить всех, кто унизил его, чтобы ощутить облегчение, но знал, что этого не случится. Месть не освобождает от боли. Она приносит лишь новую. Он уже проходил этот урок и знает все его последствия. Но то отчаяние, в котором он оказался, требовало компенсации. Словно голодный хищник, выпущенный на свободу.

Мариан не заметил, как пролетели двадцать минут, которые Дор провел с Саболой. Лишь увидел, что, когда тот вышел из камеры, губы герцога были почти белыми. Прежде чем он успел спросить, о чем они говорили, Дор сказал:

– Никаких вопросов, Мариан. Не сейчас.

Приехав во дворец, Мариан сразу же поднялся в свои покои. Он спешил вернуться. Его мучили подозрения, что к произошедшему в тюрьме причастна Кордия и ему нужно было с ней поговорить. Убедиться, что с ней все в порядке. Он сам не понимал, почему волнуется за нее. По крайней мере, мысли о ней отвлекали его от душевных терзаний.

Войдя к себе, Мариан увидел Грету спящей на кушетке. Она заснула в неудобной позе, ее лицо показалось ему воспаленным, будто она температурила. Он перевел взгляд на постель и увидел Кордию, которая разметалась на подушках. Вид у нее был безмятежный, грудь тихо вздымалась. На скуле было красное пятно, как от удара. Девушка крепко спала. Мариан взглянул на часы. Время перевалило за полдень. Чем таким эти девицы занимались всю ночь, что никак не встанут? Он бесцеремонно потряс Грету за плечо, и та испуганно уставилась на него.

– Как прошла ночь? – спросил Мариан.

– Спокойно, – зевнув, ответила Грета. – А должно было что-то произойти?

– Что-то я тебе не верю, – сказал Мариан, окидывая Грету взглядом.

Ему хотелось влезть ей в память, чтобы прочесть последние воспоминания, но он сдержался. Он подумал, что Грета слишком разумна, чтобы лезть в приключения, но покрывать Кордию, конечно, может.

– Вам бы поесть и умыться, – заботливо сказала Грета, подойдя к нему почти вплотную. Он ощутил тепло ее тела, нежный запах, исходящий от кожи. – И после вы иначе посмотрите на мир, обещаю.

Их взгляды встретились, и Мариан невольно улыбнулся. Грета сделала небрежный книксен и вышла из покоев.

Мариан бросил плащ и расстегнул ворот камзола. Ворон, недовольно каркнув, взмыл вверх и сел на шест, специально для него сделанный. Грета принесла таз и кувшин с водой. Чародей тщательно умылся, желая смыть с себя не только дорожную пыль, но всю ту боль, которая въедалась в него с каждой секундой все глубже.

Кордия проснулась и села на кровати. Белокурые пряди волнами упали ей на грудь. Она протерла глаза и уставилась на Мариана, который вытирал лицо.

– Доброе утро, – пробормотала она и спрыгнула с кровати.

– Не такое уж оно и доброе, – заметил Мариан и, отбросив мокрое полотенце в сторону, вплотную подошел к девушке. – Твой брат мертв, Кордия. Что ты на это скажешь?

– Нет! – прошептала девушка, и ее зрачки расширились. – Нет… Как это случилось?

– Ты не знаешь? Правда? – схватив ее за локоть, он резко привлек ее к себе.

Она подняла на него глаза, такие чистые и невинные, что ему на миг стало стыдно.