Подъехав к дому Самохиных, не дожидаясь лифта, они бегом поднялись на третий этаж и позвонили в дверь.

– Кто там? – услышали они испуганный голос Павлика.

– Паша, открывай. Это Вера.

Павлик открыл дверь и бросился Вере на шею.

– Верочка, я знал, что ты не могла бросить меня! Я знал… – плакал мальчик. – Дядя Толя сказал, что я не нужен тебе. Но я не верил. А тётя Света всё мне рассказала…

– Мальчик мой… Родной… Павлуша… – Вера тоже плакала, прижимая Павлика к груди. – Как ты? С тобой всё хорошо? Что случилось? – засыпала его вопросами Вера.

– Со мной всё хорошо. Но тётя Света… Ей очень плохо. Дядя Толя побил её. А она хорошая. Она всё мне рассказала: что ты хотела забрать меня и что тебе не разрешили, что ты приходила ко мне, а дядя Толя выгнал тебя. И это она решила позвонить вам. Она там, в комнате. Ей тяжело вставать.

Вера и Александр Григорьевич зашли в зал и ужаснулись при виде Светланы. Синяки уже успели приобрести фиолетово-зелёный оттенок, отёк с лица немного спал, но всё ещё выглядел ужасно. Вера почувствовала, как к горлу подкатил неприятный ком от мысли, с каким извергом жил Павлик и что он мог сделать с мальчиком.

– Теперь вы понимаете, почему я позвонила вам, – заговорила Светлана. – Я уже вызвала органы опеки, чтобы они забрали Пашу. Теперь вы сможете подать повторное прошение об опекунстве.

– Павлик, выйди, пожалуйста, нам нужно поговорить с тётей Светой, – попросил Соловьёв.

Паша с неохотой поплёлся в свою комнату.

– Светлана, почему же вы раньше ничего не сказали? Вы подвергли ребёнка такой опасности, – с укором спросил Александр Григорьевич.

– Вы правы. Я виновата. Я надеялась, что с появлением ребёнка вся наша жизнь изменится, что он даст нам шанс всё исправить, начать заново. Но, видимо, только я хотела искупить свою вину, – Светлана замолчала, вид у неё был потерянный.

– О какой вине вы говорите? – спросила Вера.

Светлана посмотрела на неё с удивлением, словно позабыла об их присутствии. Какое-то время она просто молчала, обдумывая, стоит ли говорить что-то этим посторонним людям. Но её душа требовала облегчения, боль должна была выплеснуться наружу.

– Пятнадцать лет назад у меня родился мальчик, – начала она, обращая свой внутренний взор в далёкое прошлое. Пятнадцать лет… Ей казалось, прошли столетия. Вечность. – Мы назвали его Андрюшей. Он был такой крохотный, такой беззащитный, – лицо Светы озарилось безграничной нежностью. – Я помню всё: первый зубик, первые шажочки, его улыбку, смех. Он был такой жизнерадостный… – глаза Светланы заволокли слёзы.

Ни Александр, ни Вера не понимали, зачем она говорит всё это им, но слушали не перебивая.

– Мой мальчик не дожил и до трёх лет, – по лицу Светы пробежал болезненный спазм. Эти воспоминания были для неё кровоточащей язвой. – Он умер от пневмонии. Врачи ничего не смогли сделать. Жизнь покинула его тело всего за несколько дней. Я помню, как держала его пылающее жаром тельце и ничем не могла помочь моему мальчику. Он умер у меня на глазах. Я словно до сих пор чувствую его бездыханное тело на своих руках. – Света плакала, подняв свои худые синие руки перед глазами.

– Мне очень жаль, – тихо сказала Вера, сочувствуя горю этой женщины.

– Нет, вы не понимаете, – срывающимся голосом перебила её Светлана. – Мой сын умер не по воле судьбы, не по стечению обстоятельств. Он умер по моей вине! По моей! – Света схватила Веру за руку и заглянула в её глаза, ища в них понимания. Но увидев лишь изумление и испуг, продолжила: – Этого никто не знает. Я никогда никому об этом не рассказывала. Мы жили в деревне, в частном доме. Толя уже тогда пил, но я всё надеялась, что он бросит, что одумается. Мне бы забрать сына и бежать куда глаза глядят… А я всё боялась чего-то… Ребёнку отец нужен, а мне муж. Куда я одна с дитём на руках? Дура… Пришла я как-то с работы пораньше. Зима. Холодно. А Андрюшка мой в одних колготках и кофточке на улице под дверью стоит. Синий весь, губы дрожат… Плачет. Кулачонками в дверь колотится. Папку зовёт. А этот скотина пьяный спит дома, не слышит. Не заметил даже, как сын на улицу выбежал и дверь захлопнул. Ребёнок и не догадался к соседям побежать… Хорошо, я пораньше вернулась. Но всё равно не успела… Андрюшка переохладился порядком и заболел. А потом умер…