Скуврель выругался.

Стрела попала по дереву рядом с нами со стуком.

Правда? Они стреляли в нас? Они точно ненавидели его. И они точно хотели меня.

Я прищурилась, глядя на стрелу, еще дрожащую в дереве. Она была слишком короткой для длинного лука, и перья были слишком мелкими. Стрела была не длиннее моей ладони, когда я не была миниатюрной, дрожала так, словно пыталась петь. Арбалет.

Я повернулась в клетке, но шея единорога мешала видеть. Он встал на дыбы, крича, и в этот раз Скуврель спрыгнул с его спины, пока тот был на задних ногах, приземлился на ноги в снег, клетка была в одной руке, и меч-игла в другой.

Единорог прыгнул красивой дугой, стрела попала в его круп, и он умчался прочь. Отлично. Было плохо, что он нес нас, но без коня, когда на нас охотились, было еще хуже.

— Я буду скучать по тому ужасу, — отметил Скуврель. Его пальцы идеально подходили ушку медной иглы. Он держал ее перед нами, словно отгонял зло. Я сжимала прутья клетки обеими руками, мир вокруг меня крутился и раскачивался. Я ничего не могла делать, кроме как сжимать челюсти и держаться изо всех сил.

— Дальше — «wreath», венок. Ты делаешь венки в мире смертных? Мы их тут делаем.

Что-то темное упало с деревьев над нами.

— Хочешь сделку? — сказал Скуврель напавшему, но мужчина молчал. Его лицо было скрыто золотой маской, но его уши были острыми. Фейри. Без крыльев. Он сиял тускло цветом вина, пока шел в тенях к Скуврелю, сжимая пару ножей.

Скуврель бросился, его игла неслась ко второму напавшему. Этот был фейри с маленькими козьими рожками, он был в черной маске с клювом и черными перьями вокруг глаз, но в одной руке он сжимал рапиру. Другой он бросил маленький арбалет в лес, повернулся, уклоняясь от броска Скувреля, попытался нырнуть под его руку.

— Никаких сделок? — прошипел Скуврель. — А игра? Я люблю игры.

Скуврель замахнулся клеткой, и я завопила:

— Я все еще тут!

Я ударилась об прутья, клетка попала по чему-то твердому. Моя голова ударилась об это, и я охнула, смогла лишь изо всех сил впиться в ближайший прут, ноги вылетели из-под меня в другую сторону. Моя сумка слетела с моей спины, ударилась об стену прутьев. Я рискнула оглянуться, увидела, как враг держался за голову рукой. Скуврель ударил его клеткой.

Он издевался? Я не была оружием!

Голова звенела от боли, звезды плясали перед глазами.

Но я еще не видела, чтобы мужчины так бились — или фейри против фейри. Это было не как на охоте. Это не было борьбой хищника и добычи. Это был грязный бой, полный шумных вдохов и кряхтения. Пар поднимался от тел, от открытых ран. Все было действиями и жестокостью.

— Следующее слово, — сказал Скуврель между вдохами, — «wrath», гнев. Это я тут и показываю.

Звон металла об металл вызвал крик в моем горле, и я едва смогла подавить его, клинок толщиной с меня попал в клетку через соседнее отверстие между прутьев. Клетка беспощадно дернулась, и я потеряла хватку, рухнула в прутья на другой стороне. Желудок дернулся, словно я все еще двигалась, ведь клетка летела, рухнула так, что кости тряхнуло. Меч остался между прутьев.