Дункан улыбнулся в ответ. Зубы его в полутьме сверкнули белизной. Глядя в неземную синеву его глаз, Джинни понимала, что никогда не испытывала большего счастья.

И тут, потому что это показалось ему самым естественным на свете, Дункан наклонил голову и прикоснулся к ее губам.

Джинни резко втянула в себя воздух. Мягкий шелк его губ, едва уловимый привкус мяты, тепло его дыхания — все это потрясло девушку. К тому времени, как она снова начала соображать, Дункан уже поднял голову.

Джинни поморгала — перед глазами все расплывалось. Она чувствовала разочарование ребенка, которому предложили конфету, дали попробовать и тотчас отняли.

Прочтя ее мысли, Дункан негромко рассмеялся, положил ладонь ей на щеку и провел большим пальцем по нижней губе.

— Я мечтал об этом с той самой минуты, как увидел тебя. Джинни задрожала.

— Сделай так еще раз! — выпалила она, пока благоразумие не взяло над ней верх.

Дункан потемнел лицом; в его глазах пылал огонь. Он наклонился и снова поцеловал ее, на этот раз сильнее, крепче, впиваясь в ее губы.

Все чувства девушки пробуждались, как лепестки цветка под солнцем. Джинни внезапно стала ощущать всего Дункана: его дразнящий пряный вкус, тепло, которое словно излучало его мужественное тело, грубоватую щетину, чуть царапающую ее нежную кожу.

Его поцелуй обжигал, полностью поглотив чувства девушки.

Она никогда ничего подобного не испытывала. Связь между ними оказалась намного сильнее чем она могла вообразить, и ничто никогда не казалось ей более волнующим.

Где-то в глубине возникала страсть, охватывая Джинни теплом возбуждения и нетерпеливого предвкушения.

Дункан попытался отстраниться, но она протестующе замычала и прильнула к нему. Одного поцелуя было мало; она хотела большего.

Дункан застонал и поцеловал ее крепче. Его губы казались одновременно нежными и требовательными. Джинни обмякла; ее тело словно растекалось озерцом влажного тепла. Она вцепилась в его широкие плечи, чтобы удержаться на ногах. Господи, какой он сильный! Джинни вспомнила, как пришла в восторг, увидев его мускулистое тело, когда он вышел из воды. Мокрая рубашка плотно облегала грудь и руки; она видела каждую выпуклость, каждую мышцу, каждый стальной мускул.

А теперь она ощущала все это так близко, и восторг только усиливался. Крепкие мускулы шевелились под ее руками — Дункан напрягался. Пытался взять себя в руки. Удержаться.

Джинни чувствовала опасность, но ее слишком захватил вихрь новых ощущений, полностью заглушая остальные чувства, в том числе и тревогу.

Она тоже целовала Дункана, впиваясь в его губы, прижимаясь к груди, вжимаясь в него. Ей казалось, что она все еще недостаточно близка к нему.

Он издал болезненный стон, обнял ее за талию и притянул к себе. Джинни показалось, что кожу ее от соприкосновения обожгло как огнем. Ее груди прижимались к его груди, упругие комочки сосков напряглись еще сильнее. Она чувствовала, как колотится его сердце. Мысль о том, что она так сильно действует на Дункана, опьяняла девушку.

Его ладонь гладила ее щеки, нежно побуждая приоткрыть рот. Когда язык Дункана скользнул между ее губами, наполнив рот жаром и пряным привкусом, Джинни вздрогнула от восторга.

Дункан провел рукой по ее мокрым волосам, обхватил ладонью затылок, застонал и прижал голову девушки ближе к себе.