— Я старалась, как могла, но ведь была совсем маленькой. — Похоже, она не хотела разговаривать на эту тему. — Все это произошло давным-давно. Теперь я почти не вспоминаю о случившемся.

Дункан сомневался, что это правда. Скорее всего она думает об этом каждый день.

— Нельзя забыть, как мать тебя бросает.

Нечаянно вырвавшееся откровение ошеломило Дункана. Он никогда и никому не рассказывал об обстоятельствах своего рождения. Но с Джинни все было по-другому. Он вдруг понял, что хочет поделиться с ней.

Она пытливо взглянула на него.

— Говоришь по собственному опыту? Дункан усмехнулся:

— Возможно.

Джинни немного помолчала, словно из уважения к его воспоминаниям.

— Ты близок со своим отцом? Он кивнул:

— Да. Мне повезло.

— Судя по тому, что я слышала, это твоему отцу повезло. Ты уже успел сделать себе имя. Он должен гордиться тобой.

От слов похвалы на душе потеплело — возможно, сильнее, чем следовало.

— Ты что, расспрашивала обо мне? Ее щеки очаровательно вспыхнули.

— Конечно, нет! — Но, уловив, что он ее опять поддразнивает, Джинни улыбнулась и пробормотала: — Самоуверенный выскочка. — Она бросила в воду камешек. — Раз ты уезжаешь, это значит, что твоя миссия увенчалась успехом? — Он вскинул бровь. — Я полагаю, что именно тебе поручили убедить моего отца.

На этот раз ее проницательность поразила Дункана. Эта девушка обладает острым умом — куда более острым, чем он предполагал.

— Я настроен оптимистично.

— Другими словами — «нет», но ты не теряешь надежды. Дункан рассмеялся и потряс головой.

— Из тебя получился бы никудышный дипломат, ты слишком прямолинейна.

Она улыбнулась в ответ:

— Боюсь, что ты прав. Отец всегда говорит, что я «думаю языком» и что совсем ни к чему болтать все, что взбредет мне в голову.