Что она должна сделать, чтобы прогнать из сердца эту безумную любовь — и навсегда забыть его образ? Что надо сделать, чтобы избавиться от этой лютой тоски, разъедающей душу? ЧТО…?! Анна долго плакала, не в силах унять свои чувства.
Неожиданно в душе наступила тишина. Поднявшись с травы, Анна оглянулась вокруг: яркое солнышко и голубое небо… сочная зелень травы под ногами…
Жизнерадостный пейзаж сильно раздражал, и Анна решительно сменила обстановку: ласковое солнце зашло за тучи — и пошёл дождь. Сильный порыв ветра, пробежавший по земле, накрыл поляну ковром из маленьких чёрных роз. Подставляя лицо под струи дождя, Анна медленно закружилась в танце, ступая босыми ногами по острым, как иглы, шипам…
Оставшись один, Князь долго стоял в задумчивости, не зная, куда пойти. Он не хотел возвращаться в замок — там было пусто и одиноко, а весёлый вид вечно довольного всем Магистра выводил его из себя. Хорошенько подумав, Князь решил навестить мир — трансформер, приютивший душу Анны: он пройдёт по тем местам, где она бывает, прикоснётся к вещам, хранившим тепло её рук…
Переместившись к изменчивому миру, Князь попытался войти внутрь и с удивлением обнаружил неприятный сюрприз — мир его НЕ ПУСКАЛ. Призрачная завеса не пыталась отшвырнуть его назад, как это было с Магистром, молитвенный щит равнодушно мерцал — но граница была на замке. Это значило только одно: Анна закрыла свой мир от него — и сейчас она была ТАМ…
— Дай мне войти… — тихо попросил Князь, обращаясь к разумному миру. — Ты же знаешь, что я ей нужен…
Призрачная завеса заколебалась, словно мир размышлял над словами Князя и расступилась.
— Спасибо… — облегчённо выдохнул Князь и осторожно вошёл внутрь.
Опасаясь спугнуть Анну, он набросил на себя невидимость и оглянулся. Унылый пейзаж навевал грусть и тоску: с неба лил проливной дождь, а земля под ногами совсем почернела. Приглядевшись внимательнее, Князь понял, что это не земля — а миниатюрные кустики стелющихся роз, точно такие же, какие появились на лесной просеке. Вот только бутоны были не бордового цвета, символизирующего пылкую любовь и страсть, а угольно чёрные — воплощение скорби и траура тоскующей души…
Пройдя немного вглубь мира, Князь увидел Анну и замер: не обращая внимания на хлеставший дождь, она тихонько пела и кружилась в причудливом танце, оставляя на почерневшей земле ярко-алые следы босых ног. Он вдруг понял, ЧТО это за следы, и похолодел от накатившего ужаса: острые шипы чёрных роз безжалостно вонзались в нежную плоть, оставляя на ногах девушки кровоточащие раны. Не обращая внимания на боль, Анна порхала, как бабочка, переступая с цветка на цветок, и пела о своей любви…
— Останови её… — сдавленно простонал Князь, взывая к разумному миру. — ОСТАНОВИ ЕЁ…
Сильный порывистый ветер одним рывком выставил Князя за пределы мира. Разумный мир показал то, что считал нужным, и теперь ясно давал понять, что не потерпит вмешательства. Князь молча смотрел на прозрачную завесу, отделявшую его от Анны, и перед его глазами стояла жуткая картина: маленькая хрупкая девочка, танцующая босиком по острым шипам чёрных роз…
Вернувшись в замок, Князь рухнул в кресло и молча уставился на огонь.
— Опять ты себя изводишь… — неодобрительно покачал головой Магистр.
За последнее время Князь сильно изменился: погружённый в тяжёлые раздумья, он всё время молчал, его когда-то горящий огнём взгляд потух — и в глазах застыла невыносимая горечь…
— Посмотри на себя! — продолжал Магистр. — Ты похож на убитую горем смертную душу, обречённую на вечные муки в аду!
— Мой ад — во мне… — горько усмехнулся Князь. — Он пылает у меня внутри — и погасить это ядовитое пламя невозможно…
— Упрямая девчонка! — выругался Магистр. — Надо было прибить её, когда была ещё маленькой! Она тебя совсем угробит!
— Думаешь, ей легче? — укоризненно посмотрел на него Князь. — Я видел её боль, и поверь мне: ни за что на свете я не хотел бы увидеть это снова…
— Так сделай что-нибудь! — наседал на него Магистр. — Где тот сильный дух, который был раньше? Где тот могущественный демон, что пинком открывал двери в любой мир, заставляя всех трепетать от своего взгляда и вставать на колени? Где он, я тебя спрашиваю?!