— Звери убежали из зоопарка и нападают на всех! — сказал он первое, что пришло ему на ум.
— Ох ты, Господи! — прижав ладонь к губам, воскликнула женщина.
— Поэтому, сидим в здании и ждём новостей. Выходить на улицу без моего разрешения нельзя!
— Хорошо, — испугано ответили обе уборщицы, и ушли в подсобку.
После того, как женщины ушли, Черныш зашёл к себе в кабинет и по рации опросил охрану о новостях. Услышав, что на этажах всё спокойно, он решил немного вздремнуть, но не смог — мысли не дали. Так и промаялся до рассвета, дёргаясь по каждому поводу.
Глава 3. Утро
Только-только забрезжил рассвет, как Черныш, Бурков и Дундич снова поднялись на крышу. Не успели они выйти на свежий воздух, как возгласы изумления сорвались с их губ.
— …мы в Южной Африке, Павел Андреевич, — с какой-то странной улыбкой сделал заключение Дундич.
— Почему вы так решили? — спросил Черныш, не в силах поверить в увиденное.
— Потому что позади нас возвышается Столовая гора, слева Сигнальная гора и скала Львиная Голова, а справа пик Дьявола. Прямо же перед нами Атлантический океан. Мы в Кейптауне.
— В Кейптауне? А Кейптаун это… город? — неуверенно спросил Черныш.
— Совершенно верно, Павел Андреевич.
— И где он? — произнёс начальник охраны, сделав широкий жест рукой, обводя ей окрестности.
— А его нет. Горы есть, океан есть, а города — нет. Кстати, вы обратили внимание, что здание нашего торгового комплекса, словно квадрат, вписанный в окружность? Асфальт вокруг "Олимпа" ровненько так по кругу обрезан…
— Да, заметил. И что это может означать? — снова задал вопрос Черныш, не переставая пожирать глазами открывшуюся перед ним панораму.
— Я как-то смотрел передачу по РЕН ТВ, там рассказывалось про чёрные дыры различных размеров… Возможно, одна из таких чёрных дыр столкнулась на короткое время с Землёй, и мы оказались в эпицентре её окружности…
— Хотите сказать, что нас вырезали ровненько по кругу и переместили сюда?
— Других логических объяснений произошедшему у меня нет, хоть я и не доверяю телевизионным СМИ.
— И как нам теперь вернуться домой? — спросил Черныш, изумление которого стало сменяться растерянностью.
Дундич лишь неопределённо пожал плечами. Павлу же в голову пришла какая-то мысль, и он снова задал ему вопрос: