Глава 4. Как жить дальше?

Через час Дундич вещал собравшимся на крыше изумлённым людям свой вариант понимания того, как они здесь очутились. Марк Захарович решил никого напрасно не обнадёживать, заявив, что попали они сюда навсегда и век на дворе максимум перевалил за шестнадцатый, а минимум может приближаться к эпохе динозавров. Не смотря на открывшийся перед людьми шикарнейший пейзаж, никто не желал осознавать случившегося. Фразы: "бред, ерунда, так не бывает", — произнёс каждый. Хотя молодёжь поначалу, видя перед собой горы и океан, завизжала от восторга и принялась всё фотографировать и снимать на свои телефоны, но старшее поколение быстро все их восторги свело на нет. Неожиданно заголосила Глафира Валерьевна Окунько и рванулась к краю крыши, посчитав, наверное, что таким способом сможет вновь очутиться там, откуда их сюда принесло. Только благодаря хорошей реакции Башлыкова удалось спасти женщину от самоубийства. Она кричала, визжала, царапалась, поэтому собравшимся пришлось срочно увести её с крыши и самим уйти отсюда. Обезумевшую женщину связали и уложили на широкую кровать в мебельном магазине, предварительно напоив валерьянкой. Черныш попросил Леве побыть рядом с ней, хотя та и сама бы не оставила подругу одну в таком состоянии. Павел пообещал через час её заменить, сам же вместе с остальными спустился на второй этаж в кафетерий. Там решили обсудить, как жить дальше. Неадекватная реакция Окунько встряхнула людей и заставила их отвлечься от своих внутренних переживаний и посмотреть на происходящее более трезво.

— Ну, — поднявшись со стула, обратился Бурков к собравшимся, — надеюсь, все понимают, что случившееся с нами — это всерьёз и надолго?

Его слова утонули в тишине. Людям пока нечего было ему ответить. Все ждали, что он скажет дальше. Ждал и Черныш, решив высказаться только после того, как станут понятны реакция и желания остальных.

— Тогда продолжу, — снова заговорил Бурков. — Я пока вижу три основных проблемы, которые нам предстоит решить в самое ближайшее время. Первое: через несколько дней закончится запас дизельного топлива, и мы останемся без электричества. Разморозятся холодильники, и большинство продуктов испортится… Вся мясная и молочная продукция придёт в негодность. Второе: здание осталось без воды и канализации. Смывать и утилизировать отходы нашей жизнедеятельности некуда, умываться тоже нечем… Не минеральной же водой из магазина? И третье: по словам Марка Захаровича здесь должно водиться много хищных зверей, а племена, если таковые есть в наличии, никогда не отличались кротким нравом… Скорее наоборот — всегда были очень воинственны. У кого есть какие-нибудь предложения по поводу нашей дальнейшей жизни?

— Шеф! — эмоционально обратился Руслан к Чернышу, — нужно вскрыть магазин "Рыболов-охотник". Нужно вооружаться, иначе нас сожрут или убьют…

— Правильно! Без оружия мужчинам нельзя, — поддержал Руслана Шавкат.

— Эй, мужчина, — язвительно обратился Сомов к Халилову, — ты кроме мастерка и шпателя ещё что-нибудь в руках держал? Ты хоть знаешь, с какой стороны ружьё в руки брать? Дай вам оружие, вы и себя и других перестреляете. Я против того, чтобы всех вооружать!

— Правильно обращаться с ружьишком и обучить можно, — высказался Сухов, — а на счёт канализации… На улице нужно будет построить и туалеты, и умывальню, и баню. Главное место правильно выбрать. Тем более тут горы, значит, и ручьи имеются где-то поблизости. Вода сверху должна же стекать? А для сохранности продуктов погреба вырыть. Пока холодильники работают, наморозить побольше воды и льдом стенки погребов обложить.

— Мужики, — взял слово Башлыков, — оружие это, конечно, правильно, но у нас все входные двери стеклянные, окна и витрины — стеклянные. Много ли рольставни выдержат? Центральный вход я топором за пять минут вскрою… Нужно каким-то образом "Олимп" превращать в крепость.

— Костя прав! — снова высказался Сухов, — укрепляться нужно. Можно вокруг ТСК частокол возвести, а в самом здании все ненужные двери и окна заложить чем-нибудь. Кстати, у нас почти половину первого этажа занимают хозяйственные и строительные магазины. Я там видел кучу разных сварочных аппаратов, так что некоторые лазейки и заварить можно или решётки на них установить. Уголки и арматуру тоже найдём. А стеклянные двери поменять на железные, которые есть в "Мире дверей". А для начала баррикады перед дверьми соорудить.

В этот момент одного из гастарбайтеров пронзила мысль, от которой у него появился "нездоровый" блеск в глазах.

— Начальник, так что теперь, все магазины принадлежат нам, и мы можем брать оттуда всё, то захотим? — обратился он к Чернышу, говоря по-русски с довольно сильным акцентом.

— Чё ты хочешь взять, чурка нерусская? — тут же отреагировал Сомов, недолюбливающий выходцев из средней Азии и Кавказа. — Ты туда, что ли что-то клал? Понаехали уроды в Россию и тянут свои немытые руки ко всему, что увидят! Сиди и не вякай!

— Иван! — перебил его Бурков, глядя на то, как сжались кулаки у бригадира гастарбайтеров. — Ты со словами-то поаккуратней! Все мы здесь в одинаковом положении и должны всячески поддерживать друг друга. Все мы здесь — Россия! Нужно думать, как жить дальше, как не сгинуть напрасно. Мы обязаны всё делать вместе, сообща! Строить, так сказать, общими усилиями своё государство!

— Ох! Ох! Ох! И из кого ты будешь строить это государство? Из этих чурок, — и Сомов ткнул пальцем в Шавката и сидевших рядом с ним гастарбайтеров, — или той помешанной, которая чуть с крыши не сиганула? А давай сделаем намного проще… Поделим поровну всё, что в ТСК есть, чтобы никому обидно не было и никаких претензий друг к другу… Разве я не прав?

— Я уже говорил, что через пять — шесть дней запас дизельного топлива закончится, генератор отключится, холодильники разморозятся, и половина продуктов магазина просто испортится. Как их делить? — недовольно спросил Бурков.