О"Райан успел выстрелить в ответ – пуля попала в горло солдату – и сполз вниз по стене под односторонним окном.

Должно быть, я отключилась – на несколько секунд или минут. В контрольной башне воцарилась пугающая тишина, и единственное, что я услышала, придя в себя, был равномерный стук моего собственного сердца.

«Двигайся, – приказала я себе. – Двигайся, Руби, двигайся».

Мучительно-медленно я доползла до тела О"Райана. Чтобы разрезать стяжки на руках и ногах, мне нужен был нож, висевший у него на поясе, хоть это и означало, что мне придется протащиться вместе со стулом через застывающую лужу крови вокруг него. Я торопливо пилила пластик, вслепую орудуя ножом за своей спиной, и порезала ладонь.

Я прерывисто вдохнула и посмотрела на ногу: от вида раздувшейся голени меня замутило снова, и я вспомнила о том, какая же это боль. Подпрыгивая и ковыляя, я добралась до двери. Я увидела все правильно – на ней не было ручки, и петли тоже находились с другой стороны.

Я подобрала пистолет О"Райана и встала у противоположной стены, используя ее, чтобы погасить отдачу. И когда на пол посыпались осколки стекла, вибрация от выстрела передалась и моему телу. Я снова поставила пистолет на предохранитель и выбила из оконной рамы оставшиеся обломки. Ухватившись за край, я подтянулась на руках и, перевалившись через проем и ободрав руки и ноги, я рухнула на пол в коридоре.

Пистолет вылетел из моих рук. Я поползла к нему по хрустящим осколкам. Пальцы вцепились в его рукоять как раз в ту секунду, когда до моих ушей донесся скрип подошв.

Я перекатилась на спину и приподнялась, целясь в бегущую ко мне темную фигуру. Дрожащими пальцами я сняла предохранитель и приготовилась стрелять. Очереди выстрелов, доносившиеся снаружи, говорили о том, что где-то идет бой, заставляя сосредоточиться. Я увидела черную форму и положила палец на спусковой крючок. Я уже выбиралась отсюда… выбиралась…

– Не стреляй!

В этот момент отключилось электричество, и здание погрузилось в темноту. Но человек успел снять шлем, и я разглядела его лицо. Сначала я подумала, что вижу призрак, потому что реальность происходящего казалась мне еще более невероятной.

Лиам.

– Что ты здесь делаешь! – крикнула я в ужасе, выронив пистолет. – Я чуть тебя не убила.

Его лицо было почти прозрачным, осунувшимся так, что кожа натянулась на скулах. Он бросился ко мне, упал на колени и проскользил-проехал по полу последние сантиметры между нами. Его руки касались меня сразу повсюду, и он целовал меня – в губы, в щеки, в лоб, куда только мог дотянуться, – а я выдыхала его запах, вцепившись в его промокшую насквозь футболку, неспособная поверить в тот простой факт, что он был здесь, живой и невредимый.

Когда Лиам задел мою ногу, я не смогла сдержать вырвавшийся из моего горла крик.

– Черт, черт, боже. Прости. – Парень пытался включить радиопередатчик, прикрепленный к его куртке. – Я нашел ее… папа, мне нужна твоя помощь!

Все произошло слишком быстро. У меня за спиной загрохотали шаги, и, когда Лиам поднял взгляд, мне показалось, будто его когда-то беспомощная ярость обрела материальную форму, отрастила зубы. Он потянулся к кобуре с пистолетом, висевшей на ноге, и меня пробрала дрожь: его лицо потемнело, черты заострились – я слишком много раз наблюдала такое же выражение у его брата. Я вцепилась в его руку, не давая ей выхватить оружие.

Не Лиам. Не сейчас. Никогда. Он не был убийцей. Если он потеряет себя хоть на мгновение, он уже никогда не будет прежним. Этот надлом уже не срастется правильно и всегда будет напоминать о себе.

Лиам пришел в себя, взгляд снова стал ясным, и он глубоко вздохнул. Повернувшись к бегущему к нам солдату СПП, парень вытянул руку и швырнул того прямо в стену. Это вырубит СППшника надолго.

Лиам прерывисто выдохнул и снова посмотрел на меня. Мягко, заботливо – прежний Лиам сменил Лиама-воина. Осмотрев порезы на моих руках, он выругался. Мое тело сотрясалось от боли. Но парень, должно быть, решил, это от холода, потому что тут же сорвал с себя куртку и набросил на меня, застегнув ее до самого горла, чтобы сохранить тепло. Я стиснула зубы, чтобы сдержать всхлип, который рвался из груди.

– Почему это должна была быть ты? – спросил он. – Почему это должна была быть ты?