Цвет обожженной кожи.

Я прикрыла рот обратной стороной ладони, непроизвольно оглянувшись на троих в красных жилетах, стоявших рядом со входом. Они безразлично наблюдали, как дети из каждого бокса гуськом входят в сад и получают задания.

Это те же самые Красные?

Мои пальцы непроизвольно стиснули рукоятку лопаты. Я покосилась направо. Сэм только делала вид, что работает, отбрасывая в сторону землю. Нас все еще строили по алфавиту, это не изменилось.

– Давно они здесь? – еле слышно спросила я. – Красные?

Сначала мне показалось, что она меня не расслышала. Я вытащила следующую картофелину и бросила в пластиковый таз у нас за спиной.

– Может, месяца три, – так же тихо пробормотала она. – Точно не скажу.

Я едва заметно выдохнула, чувствуя, как напряжение немного спадает: эти Красные были не из Соутуса. Но это означало, что существуют и другие лагеря, и другие места, где их перепрограммируют.

– Ты… ты не узнаешь никого из них? – прошептала Сэм, наклонившись ко мне, делая вид, что хочет помочь. – Некоторые из них отсюда.

Я не могла рискнуть и посмотреть в их сторону еще раз. Да и смогу ли я кого-то вспомнить? В моей памяти лица Красных из Термонда всегда были скрыты в тени. Как и все, кто был опасен. Но я точно знала, что не знаю того Красного, которого продолжала высматривать Сэм. Каждый раз, увидев его, она вздрагивала и поворачивалась так, чтобы не пересекаться с ним взглядом. Но потом, как загипнотизированная, она снова поднимала на него глаза.

– Ты его знаешь? – прошептала я.

Девушка молчала так долго, что я уже решила, что она не ответит. Но наконец она кивнула.

– Раньше знала? Раньше-раньше?

Сэм с трудом сглотнула и кивнула снова.

Меня затопили сочувствие и жалость, и я растерялась, не зная, что и сказать. Я и представить не могла. Я даже отдаленно не могла представить, на что это похоже.

У нас за спиной, насвистывая какую-то мелодию, прошел солдат СПП, следуя по своему маршруту между грядками. Сад был огромным – только в длину километра полтора, и работы всегда было много. Портативный генератор белого шума, свисавший с его пояса, позвякивал при ходьбе, раскачиваясь в такт его неспешным шагам.

Я рискнула еще раз поднять взгляд и догадалась почему, как только я его увидела, моя кожа покрылась мурашками. Это был тот самый солдат, который следил за работой на фабрике, – тот, который любил прижиматься к девочкам, приставал к ним, доводя их до слез, а затем наказывал, если они хоть как-то ему сопротивлялись. Тогда мне было невдомек, что он делал со мной, с Сэм, с другими девочками – мы просто стояли и молча терпели. Но теперь, теперь я уже понимала, чего он на самом деле хотел, и это будило во мне ярость. Когда он прошагал мимо нас, Сэм застыла. Может, она тоже почувствовала его запах – солоновато-кислый, смешанный с запахом сигарет и средства после бритья.

Я не смогла расслабиться, пока он не оказался в десяти девочках от нас.

– Руби, – прошептала Сэм, заслужив укоризненные взгляды от девочек, работавших на грядке напротив. – Что-то случилось… после того, как ты ушла, я осознала, что со мной что-то не так. С моей головой.

Я буравила глазами землю перед собой.