– Готов для чего? – спросила Элли.
– Для нас.
Заев хлебом безвкусный суп, который подавали в столовой на ужин, мы снова вернулись в бокс, и за нами, не отставая ни на шаг, размахивая руками, следовал Красный. Бритая голова – под форменной шапкой виднелась темная щетина, его смуглая кожа приобрела землистый оттенок. Глаза парня были пустыми и ничего не выражающими. Во время ужина я избегала смотреть в его сторону, чтобы сердце не сбивалось с ритма. Но я заметила, что Сэм делает то же самое. В какой-то момент Красный остановился у нее за спиной. Она опустила ложку в миску и перестала делать вид, что хочет есть. Но потом я заметила, как она смотрит ему в спину, пожирая его глазами… и удивилась.
Пока что я старалась не думать о том, что происходит сейчас с теми, кто остался на Ранчо. Что они делали? Находились ли они в безопасности. Придут ли сюда? Я не могла позволить этим мыслям отвлечь меня от того, что должно быть сделано здесь. Стоило только подумать о Лиаме, который где-то там, в одиночестве, пытается отыскать своих родителей, чтобы рассказать им о том, что случилось…
Пока мы шли, я переключилась на короткие приятные воспоминания. Смех за обедом. Отсветы костра на улыбающемся лице Зу. Джуд, который от радости сбивает с ног Нико и падает сам, когда одна из их самодельных игрушечных машинок вдруг поехала. Или как Пэт и Томми готовы были целовать землю, по которой ходила Вайда. Драгоценный миг, когда впервые за несколько месяцев я увидела Толстяка и осознала, что он выжил. Расслабленная улыбка Коула, когда он провел рукой по моим волосам. Лиам. Лиам на водительском сиденье, подпевает музыке. Лиам целует меня в темноте.
Сэм искоса наблюдала за мной, ее рот был напряженно сжат, кончики губ опустились. От носа к губе шел знакомый изогнутый бледно-розовый шрам. Но он потускнел, как и вся она. И когда я повернулась, чтобы посмотреть ей в глаза, Сэм отвела взгляд.
Но я знала Сэм. Три года назад я стерла все ее воспоминания обо мне, но я по-прежнему могла читать ее лицо как давно знакомую любимую книгу. Постепенно ей становилось комфортнее рядом со мной, Сэм осмелела. Она задумчиво смотрела на меня своими светлыми глазами, следила за мной с момента побудки в 5 часов утра, в течение всех десяти минут, которые были отведены нам на то, чтобы проглотить овсянку в столовой, а потом шла со мной рядом, когда мы пробирались сквозь холодную утреннюю сырость, чтобы приступить к работе.
Прошлым вечером, когда мы шагали в столовую, а потом обратно, я заметила, что Сэм слегка хромает, но теперь, утром, увидела, что ее правая нога с трудом сгибается.
– Что случилось? – прошептала я, заметив, как Сэм схватилась за край кровати, чтобы не упасть. Когда она спрыгнула на пол, ее щиколотка подогнулась. Я потянулась, чтобы помочь ей заправить кровать – мне простыней никто не дал – и попыталась разглядеть, что же случилось.
В духе своей типичной бытовой жестокости солдат СПП в лазарете выдал мне летний комплект формы: шорты и футболку, хотя остальные были одеты уже в зимнюю – в рубашки с длинными рукавами и штаны. Мешковатая одежда скрывала ее ноги, так что я ничего не рассмотрела.
– Змея укусила, – шепнула Ванесса, когда Сэм прошла мимо, чтобы встать в общую шеренгу. – Не спрашивай. Она не расскажет.
Сад находился в самой удаленной части лагеря, дальше всего от въездных ворот. Электрическое ограждение гудело тихую песню. Когда я была младше, то представляла, что это гудят жуки, целые семьи, которые поселились под деревьями. И от этого почему-то становилось легче.
Наш Красный-сопровождающий оказался тем же парнем, которого приставили к нам прошлым вечером: обритая голова, темные миндалевидные глаза. Сэм вздрогнула, крепко прижала руки к телу и, хромая, зашагала вперед.
Сколько Красных были привлечены к «Проекту Джамбори»? Было ли возможно, что… нет. Конечно нет.
«
Сотрудник СПП раздал нам тяжелые рабочие куртки, которые было разрешено надевать, пока мы находились в саду. Он посмотрел на номер, написанный у меня на груди, и мне ничего не дал. Десятилетняя, я молча приняла бы наказание, гордо встретив жестокую ухмылку. Но теперь я не обязана была это терпеть. Его ум был как стекло, и все, что мне было нужно, пройти сквозь него, как луч света. Забрав у него куртку, я медленно отошла.
В общем строю я направилась к грудам земли, которые выкопали вчера, и опустилась на колени. Земля расползалась, забивалась под ногти, пока я лопатой пыталась выковырять из нее картофелины. Я стерла с них темную грязь.