Пока снег с обуви обметали, пока гости согласились шубы скинуть, пока поднялись в мою комнату, пока завели по обычаю вопрос о погоде, слышно стало, что и Свирей подъехал. Минут через пять вместе с Сергеем и двумя сыновьями (Костянтином и Микифором) и он к нам поднялся.

Встречу двух кланов вряд ли можно было назвать радостной. Ни те, ни другие увидеть друг друга у меня явно не ожидали. Поприветствовали друг друга сдержано, расселись по разным лавкам. Лица хмурые, смотрят в пол. Видно, что ушли бы, не задумываясь, только хозяев не хотели обидеть. Поэтому я ждать не стал:

— Рад вас видеть, гости дорогие. Зовут меня Михаил Игнатьич, по фамилии… Тут Сергей мне на ногу наступил и на ухо так:

— Ты что, Михаил Игнатьевич, нет еще в XIII веке у нас фамилий-то.

И Свирей встрепенулся:

— Как-как? Игнач? Значитца, Мишка Игнач? Интересное прозвание. Не встречал.

— Вы извините отца, Михаил Игнатьич. Это он не нарочно. В кузне постоянно шумно и слух со временем садится. А он в последнее время вообще туг на ухо стал. Да и годы у него уже…

— Нет-нет, не Игнач, а Игнатьич, — сказал я погромче, но видимо недостаточно громко. Свирей снова не расслышал:

— Игнач? Ну я и говорю Игнач. Значица. Хорошо!

Тут опять мне Сергей на ухо:

— Да пусть будет Игнач. Этот вопрос не такой важный. К делу переходи, а то, смотрю, они сейчас разбегаться начнут.

— Ладно, пусть будет Игнач.

Знал бы я тогда, что в этот самый момент меня заново окрестили.

— Большое дело у меня к вам. Нужно много чего сковать, а из всех кузнецов, кого не спрошу, все на вас, как на лучших показывают. Сталь, с которой вам предстоит работать дорогая, для работы с ней мастера требуются, а вот вы — такие мастера и есть.

При этих словах главы семейств гордо головы подняли и «осмотрелись», хотя кроме нас в комнате никого не было. Надо же, блин, это они так хорошо расслышали. И Свирей тоже.

— Вот только говорят, что ты, Ремша Жданович и ты, Свирей Даромирович, с детства друзьями были, да сегодня в ссоре великой находитесь. Можно ли вам совместное большое дело доверить? О причине ссоры не спрашиваю…

Но тут Свирей меня перебил. Причем смотрел на меня, но обращался явно не ко мне, а к Ремше:

— Дык ну не могу я, не могу дочь свою в нищету отдать.

— Это ты где нищету увидел? — взвился Ремша, — знаешь ты кто?

Продолжить я ему не дал: