— Молчите. Увидите.

Ветки были абсолютно материальными — жесткими и колючими. Они безобидно царапали плотную куртку, и Леферия замечала их, только когда они хлестали по лицу и пальцам. И легкая боль была материальной. И массивные кроны над головой, крадущие и без того тусклый дневной свет. И…

Но, не пройдя и полусотни шагов, Леферия вдруг поняла, что шагает по узкой тропинке, кое-как вымощенной разнокалиберными камнями. Еле плетется, еще не привыкнув к тяжелым ботинкам.

Она остановилась как вкопанная. Беспутник оглянулся, точно мог видеть затылком. Дернул ее за руку, негромко прошипел:

— Шевелись! Молчи! Не делай такое удивленное лицо!

Не делай! Как будто она специально гримасничает, чтобы повеселить прохожих… Прохожие?!

Каменные тропинки разбегались во все стороны, а между ними пестрели то клумбы с густой темной зеленью, то огромные доски, оклеенные клочьями бумаги с рисунками и какими-то письменами, то приземистые сооружения, похожие на птичьи домики. Люди сновали туда-сюда с крайне деловым видом. Небольшие компании по двое-трое дымили огромными трубками, другие разговаривали, оживленно размахивая руками, третьи клеили на доски новые бумажки.

Леферия повернула голову, изучая их, и тут же столкнулась с безглазым взглядом черепа.

Антитриггеры, бр-р… Она не боялась человеческих останков, но когда их развешивали на всеобщее обозрение, это выбивало из колеи.

Чуть поодаль начинались человеческие жилища. Или одно жилище? Леферия насчитала с десяток дверей (две из них — на высоте третьего этажа), множество окон, но так и не разглядела, где заканчивался один дом и начинался другой. Все они, казалось, срослись боками в одно низкое бесформенное строение с торчащими то тут, то там «башенками» на несколько этажей выше, чем основной массив.

— Это и есть Вече, — вполголоса пояснил Беспутник. — Молчите оба! Найдем ночлежку.

— Зачем? — Леферия все-таки не удержала язык за зубами.

— Нужно встретиться кое с кем, договориться кое о чем, иначе мы просто не попадем в столицу! Рассатас, да помолчи, я все объясню потом!

— А надо объяснять сразу, — буркнула Леферия. Окружающие, кажется, не обратили на перепалку внимания. Резкие голоса доносились со всех сторон. Она уже трижды или четырежды различила в потоках возгласов «рассатас!». Отлично, ругаться почти научилась, дело за всеми остальными словами таондарского языка.

Внутри Вече оказалось спроектировано предельно просто: бесконечные коридоры, изгибающиеся под прямым углом, и двери, ведущие в разные помещения. Сплошные прямые углы, ровные поверхности, плоские потолки… Впрочем, это в Хадрате социальный статус жильца определяли по архитектуре дома, здесь, может быть, вообще не строят иначе.

Беспутник долго вел их по узкому коридору. Потом толкнул очередную безликую дверь, и Леферию оглушил гам и хохот. За дверью обнаружился какой-то местный трактир. Внутри царил рыжеватый полумрак и витали клубы дыма, такого вонючего, что Леферия закашлялась. На длинных лавках у стен сидели люди. Столы перед ними были уставлены мисками, бутылками и стаканами.

— Сядьте в углу, ни с кем не заговаривайте и ждите, — приказал Беспутник.

— Здесь? — прокашляла Леферия.

— Аврат авасс! Да, здесь!

Беспутник улетучился так быстро, что впору было усомниться, а существовал ли он вообще. Леферия протолкалась в угол, заняла край лавки — свободный, потому что стола на него не хватило, и желающим поесть пришлось бы держать свой обед на весу. Фелд сел рядом, стараясь дышать через ткань рукава. Впечатление трактир производил гнетущее.