Человеческие черепа!

Они бессмысленно пялились пустыми провалами глаз. Белоснежные, будто вываренные, и очень-очень настоящие.

— И как это понимать? — поинтересовалась Леферия.

— Антитриггеры, — невозмутимо пояснил Беспутник, отпирая дверь. — Ты еще увидишь. Есть ментальные техники, вызывающие страх. Есть триггеры — предметы, вызывающие страх. Есть антитриггеры, то есть вещи, на которые нужно смотреть, чтобы успокоиться…

— Вам нужно смотреть на черепа, чтобы успокоиться? Действительно, и почему я раньше не замечала, как они умиротворяют…

— Можешь насмехаться, — без улыбки сказал Беспутник. Домик встретил прохладой и сыростью. Пахло влажным мелом, покрывавшим стены. — Так устроена наша… голова… наша душа… У вас есть вещи, от которых вы радуетесь или грустите? Отлично. У нас тоже. А еще у нас есть вещи, от которых мы боимся…

— Да и у нас есть, — озадаченно пробормотала Леферия. — Пожар там, наводнение, рехнувшийся гвардеец с мушкетом, ненормальный император… — Она осеклась, покосившись на Беспутника. Но того не волновали крамольные высказывания иномирян.

— Это не триггеры. Это обычные источники опасности. Они просто… побуждают… спасать свою жизнь. Наш страх… он необъясним, как смех.

Пока Леферия думала, что необъяснимого в смехе, Беспутник растопил печь, достал из скрипучего шкафа какие-то вкусно пахнущие припасы и пододвинул гостям небольшие пиалы с ручками.

— Я думал, вам дадут нормальную одежду и обувь, — продолжил он. — А так вы будете бросаться в глаза, как только окажетесь среди людей. Посидите здесь, я достану вам что-нибудь подходящее. Вернусь через час.

— Час? — Леферия извлекла из сумки кругляш под названием «часы». Кажется, стрелки передвинулись на два деления… а может, на три… — Но это же быстро. Что, город так близко?

— Не город. Я говорил, что лес не безлюден, — загадочно ответил Беспутник. — Здесь рядом.

И он ретировался, оставив Леферию и Фелда наедине с пылающей печью и незнакомой едой. Напиток напоминал звидт, только более жидкий и не такой сладкий, а вот бутерброды… Если это, конечно, бутерброды. Хлеб оказался жестким — не мялся, а ломался. На него было намазано нечто изжелта-белое. Рядом в миске лежало вяленое мясо — единственное, что Леферия сразу узнала.

— Туризм, Тифону его в задницу, — негромко и без выражения сказал Фелд. — У меня в Заалане пятнадцать дел разной сложности. Пятнадцать!

Его черный костюм с белым адвокатским шарфом превратился в грязную тряпку. В Хадрате носили тонкие ткани и свободный покрой. А еще шарфы, накидки, пояса или ленты, если хотели придать стандартным фасонам разнообразие… Почему Анакат об этом не предупредил? Мелкая месть? Понадеялся на провожатого? Это чем же надо было его зацепить, чтобы даже не сомневаться в надежности…

— Сейчас бессмысленно об этом думать, — ответила Леферия. — Не забудь, что тебя могли убить, если бы у меня что-то не получилось.

— Счастливое спасение… А ты веришь, что у тебя что-то получится?

Фелд мотнул головой и потянулся к бутербродам. Леферия вздохнула.

— Что это такое? — Она осторожно потрогала субстанцию, намазанную на хлеб.

— Сливочное масло. Здесь его едят.