Наконец Аня увидела Давида… Дождь смывал с его обнаженного тела кровь и грязь, открывая не успевшие зажить раны. На нем не осталось живого места. Ссадины, порезы, рваная плоть. Несколько пулевых ранений. Но Давид выглядел так, словно все это — лишь рисунки на его теле. Он стоял во главе небольшого отряда таких же обнаженных мужчин. Аня узнала Костю, Вадима, здоровяка Антона и тех самых амбалов, которые схватили ее в Питере. В их руках темнели жуткого вида автоматы… Аня не сразу поняла, что лужайку усеивали тела, закутанные в черную форму. Остались Богдан, Денис, двое охранников, удерживающих его, и Давид. Он снова повторил:
— Отпусти ее.
Богдан засмеялся. Аня чувствовала, как позади нее колышется его огромное тело. Мерзко… Как же мерзко!.. Похоже, он считал, что победа на его стороне.
— Ради девки пожертвуешь стаей, а, Давид?
— Тебе стоит лишь бросить мне вызов.
— Ну, не-е-ет. — Богдан вдавил когти в Анину шею.
Дождь внезапно закончился, и она ощутила, как по мокрой коже течет горячая кровь.
— Положи автомат. И твои мудаки пусть опустят тоже.
Давид медленно опустил оружие на мокрую траву, выпрямился. И… Аня не поняла, что случилось. Наверное, что-то с ее зрением. Давид превратился в размытое пятно. Он прыгнул на Богдана в каком-то невероятном прыжке. В следующую секунду Аня оказалась лежащей на земле. Рядом с ней валялась оторванная рука с длинными когтями. Аню скрутил рвотный позыв. Кость, сухожилия, ошметки кожи и нитки. Богдан завопил. Он кричал, прижимая к груди культю. Давид пинком отшвырнул руку и поднял Аню с земли.
— Забирай всех и уходи в амбулаторию.
Она помотала головой, чувствуя, как по щекам текут слезы.
— Нет…
— Иди!
— Нет!
Давид легко коснулся ее губ своими, твердыми и холодными, а затем повернулся к Богдану:
— Я бросаю тебе вызов.
ЧАСОМ РАНЕЕ.
Он бежал на пределе сил, на пределе скорости. Не останавливаясь, не отдыхая и даже не думая. Мысли, что лезли в голову, делали его слабым и уязвимым. Стоило подумать об Ане, о том, что оставил ее одну, и в груди начинало болезненно колоть. Это лишало его скорости. Он мог потерять не просто суженую, ту, кого волки ищут годами. Он мог потерять… Кем Аня была для него? Всем. С ней рядом он жил. Был не машиной, не роботом, а человеком. С ней мир обретал краски, звуки и вкус. Все было совершенно иным. Новым. Неведомым. Она была той частью его души, где всегда жили лишь инстинкты. Она была верной самкой для его волка. Единственной женщиной для человека. Мысль о том, что ее может не стать… Он больше не оставит ее в одиночестве. Никогда! Ни на одну долбаную секунду. Это его женщина, и она всегда будет рядом с ним! Хочет она того или нет.
Лес изменился. Затих. Насторожился. Ветер доносил новые незнакомые запахи. Чужие волки. Порох. Металл. Оружие. Враги на его территории. На его земле. Угроза стае и его женщине. Волк хотел рвать. Убивать. Уничтожать долго и медленно, выдирая куски чужой плоти, выгрызая чужое нутро. Он разорвет всех, кто сунулся сюда, и пришпилит останки на главные ворота — в назидание всем остальным.
Запахи усилились. Не было времени на засаду, на разведку. Кажется, их трое, судя по разнородным запахам, которые они даже не думали маскировать. Волк выпрыгнул из зарослей. Челюсти прорывали ткань и кожу. Пасть наполнялась кровью. В него стреляли, но пара жалких пуль лишь сильнее разозлила. Да, их оказалось трое. Рация шумела. Незнакомый голос приказывал доложить обстановку. Сколько их еще тут бродит? Как они сюда проникли? Что со стаей? Но у этих он уже не узнает.