Давид ухмыльнулся. Наверное впервые за все время их знакомства в уголках его глаз собрались морщинки смеха. Он выглядел безумно привлекательно. Его притягательности невозможно было сопротивляться. Она уже проиграла этот бой.
— Прости, но я так же далек от благородства, как ты от указателя. Не скучай, художница. Я скоро составлю тебе компанию.
Аня состроила гримасу и отключила звонок под громкий хохот Давида. Ей нужно поспешить, если и в самом деле хочет выиграть. А хочет ли? Гораздо легче проиграть и свалить свое безволие на Давида. В конце концов у нее будет достойный повод остаться с ним — условие их пари. Но это действительно глупо. В этом случае она потеряет последние крупицы самоуважения. А жить, презирая саму себя, значит, медленно сходить с ума. Она уже проходила через это с Виктором и матерью. Хватит. Аня перешла на бег, чувствуя странный прилив сил. У нее все получится! Она успеет. И докажет Давиду, что не какая-то жалкая девка, которую можно купить, а потом выкинуть за ненадобностью. Все, хватит отдыхать.
Аня побежала еще быстрее. Но вскоре поняла, что выбивается из сил. В боку закололо, лоб и спина покрылись потом. Она старалась следить за временем, но стоило увидеть, как минуты сменяют друг друга, так сразу сбивалась с шага и начинала паниковать. Спустя десять минут показался указатель. Аня не удержалась и подпрыгнула от радости. Она уже близко, и Давиду ее ни за что не догнать. Нужно поднажать.
До указателя оставалась пара метров. Аня даже могла рассмотреть серп полумесяца, вырезанный, наверное, десятилетия назад. Странный шум со стороны леса заставил ее замереть на месте и напряженно прислушаться. Пушистые лапы сосен подрагивали, слышался треск сухих веток. Словно хозяин этих мест, чертов лесной бог, из густых насыщенно зеленых зарослей вышел Давид. Он спокойно дышал, в растрепанных смоляных волосах запутались хвоинки. Аня перевела взгляд с него на указатель и обратно. Давид ухмыльнулся. Аня шагнула ему навстречу, но опомнившись, остановилась, развернулась и бросилась к указателю. Она уже вытянула руку, чтобы коснуться деревяшки с полумесяцем, но вместо нее ощутила горячую кожу. Ладонь Давида поднырнула под ее, и ему оставалось лишь немного сдвинуть пальцы. Он прижался к ней сзади, не опуская руки:
— Сдайся мне. По своей воле.
Аня ударила его локтем в ребра, но он лишь усмехнулся. Аня прошипела:
— Никогда!
— Ну тогда я выиграл…
Он прижал ладонь к указателю, подталкивая Аню грудью. Чтобы не упасть, ей пришлось шагнуть вперед и упереться в его руку. Его пальцы оказались под ее, горячие, сильные и длинные. Которые совсем недавно ласкали ее так, что Аня забывала свое имя. Горячие губы коснулись основания шеи. Аня попыталась отстраниться от него, вынырнуть из дурмана, от которого мутилось в мозгах.
— Ты нечестно выиграл! Невозможно за десять минут пробежать столько! Наверняка, ты ехал на машине!
— Я — оборотень. Ты хоть что-то знаешь о волках? Мы можем сутками преследовать добычу. Без остановок, без еды, воды и сна.
Аня горько усмехнулась:
— Значит, у меня не было шанса победить? Все было решено с самого начала. Как всегда, тобой. Зачем тогда устраивать балаган с пари, условиями и убеждать меня, что есть шанс? Что за удовольствие — издеваться надо мной?! Когда тебе уже надоест все это?
Он грубо развернул ее лицом к себе и встряхнул:
— Ты права, у тебя не было шанса выиграть. Ни малейшего. А знаешь почему?
Аня молчала, боясь отвести взгляд от его сумасшедших золотых глаз, за которыми отчетливо проступал облик зверя.
— Потому что я хочу тебя. И мне плевать как, но ты будешь моей.
— Не буду! Ты мне не нужен! Я тебя не хочу. — Аня попробовала вырваться, но Давид не собирался ее отпускать.
— Хочешь. Когда я прикасаюсь к тебе, ты начинаешь пахнуть как виноград. — Он стал еще ближе, нависнув над ней. Губы коснулись ее лба, волос, прошлись по скуле. — Ты становишься влажной, течешь, чтобы мне было легче войти в тебя.