— Говори, не тяни, — подбодрили ее.
— Сидим мы, значит, за жизнь разговариваем, — послушно продолжила Малаша. — И тут раздвигаются кусты, и на поляну выходит Марья Афанасьевна.
— Мама?! — поразился Михаила.
— Она самая. Выходит, стало быть, а сама рога лосиные тащит.
— Мама?! — на всякий случай переспросил медведь.
— Мама, — подтвердила Мапашка. — Самая настоящая мама, а никакая не свекровь. Пожалела она меня, понимаешь, Миш? Помогла, не бросила одну на поляне лосиной. Какая же она замечательная! Самая хорошая! Отдала мне рога, а сама молчать велела. Не хотела огласки лишней.
— Поразительная женщина, — сказал Кащей.
— Валькирия в натуре, — крякнул Платоша, убирая со стола.
— Гомик, сьмок-сьмок, — остановил его голосок Хельги, не пожелавшей расставаться с недопитым кисельком.
Неразборчиво выругавшись, домовой исчез от греха подальше, а Кащеево семейство стало готовится ко сну. Завтрашний день обещал быть длинным. С утра сбор яблок, днем свадебный пир (предположительно горой) и дорога домой к вечеру. Дай боги управиться.
Назавтра встали затемно, прихватили сонных малышей и пошли к сердцу долины.
— Раньше пчел за работу принимаемся, — зевал не выспавшийся и оттого мрачный Платоша.
— Кто рано встает, тому бог подает, — напомнила ему Люба.
— Золотые слова, — одобрила Яга. — Ну… — она помолчала, собираясь с мыслями, — начали.
Повинуясь нянюшке, Кащей, Горыныч и Аспид занялись сбором урожая. Выглядело это так: Яга указывала на тот или иной налитой плод, а братья снимали, пользуясь исключительно магией, снимали яблочки и бережно раскладывали их на чистые холстины.
— Телекинез, — шепнула Маша на ушко белобрысой Несмеяне.
— Да, — с умным видом согласилась малышка, словно понимала, от чем идет разговор.
— Довольно, — негромко обсудив что-то с медведями, распорядилась Яга. — Теперь ваша очередь, девочки, — она повернулась к Любе с Настей. — Оборачивайтесь.
— Ага, — обрадовалась заскучавшая Люба.
— А я не умею, — растерялась Алконост. — Я думала, что вы меня сами превратите.