Кыллахов не стал терять времени на перебранку. Он запел хороводный танец «Огокай», восхваляя зелень полян и приглашая старуху, «одну из лучших таежных красавиц», в хоровод.
Видимо, давно соскучившись по родной речи, старуха забыла обо всем и запела что-то льстивым голосом.
Шатров, давясь смехом и зажав рот ладонью, перевел:
- Она говорит, печень ее наполнилась любовью к доброму витязю, пусть он скачет на своем крылатом коне к ней, его верной возлюбленной.
- Обрадовала, т-то-это!
Парни из-под скалы разглядели старуху, которая стояла, прижав ладонь к уху, и слушала искусный поэтический ответ. Рядом с ней маячила высокая фигура с ружьем в руках.
Белов, как бывалый солдат, оглядел кручу и махнул рукой, чтобы взбирались вслед за ним. Взбираться надо было безошибочно. Сорваться с такой скалы - значило разбиться насмерть.
Кирька легче всех, он полез, как муравей, и мигом оказался на краю обрыва, не решаясь высунуться. Но как доберется Сергей в своих сапожищах? Не догадался разуться…
Наташа тем временем успела вернуться в палатку.
- Идемте же! - теребила она то Зою, то Вадима. Но Орлецкий только поводил плечом: «Приказано сидеть в палатке…»
- Ну и сидите! - крикнула Наташа и вновь выскочила из палатки. Сумрачная ночь кутала деревья, реку, противоположный берег, с которого доносилось странное пение и гулкое звучание бубна. Где ребята, где проводник? Куда ей кинуться? А может, кто притаился рядом, за кустами? Она побежала к костру на береговой полянке. Костер прогорел, вода в ведерке чуть-чуть парила. Не от-давая отчета, зачем ей это нужно, Наташа сдвинула хворост, и огонь моментально вспыхнул.
- Дз-з-зи-ик! - просвистела пуля и чокнулась о стенку ведра. В пробоину хлынула вода, огонь зашипел, зашикал.
Наташа отпрянула к кустам, но остановилась, набрала побольше воздуха в легкие и изо всей силы крикнула в темноту, откуда прилетела пуля:
- Бандит!
На скале послышались голоса парней:
- Стой!
- А ну, вертайтесь!
- Н-не уйдете, д-догоним!
Но оленьи копыта уже далеко выстукивали дробь по крутой каменистой тропе. И оттуда, из темной чащи кустарника, донесся ненавидящий утробный бас:
- Ждите еще подарочек, храпаилы!