— Я так и знал, — ошарашено констатировал Фред.
— У нас есть гостиная для гостей, — объявил Гарри, — Можете перебраться туда.
— А куда это? — Фред пнул стоящий рядом ящик и он тоже развалился, — упс.
— В оружейную, — загадочно улыбнулся Гарри и поднял руки. Ящики и ящички взмыли в воздух.
— Я так и знал, — пропищал Фред.
— Идемте.
Оружейная была прекрасным местом. Это была не большая комнатка, вся заложенная коробками, связками палочек и десятками метел. На стенах висели мечи, собранные по всему замку, там же лежали меч Гриффиндора и лук Равены. Коробки с проделками Фреда и Джорджа приземлились в единственное свободное местечко в углу.
— Потом будем вешать на потолок, — пошутил Гарри. Фред и Джордж смотрели на него, будто в первые.
— Вы, смотрю, готовитесь полным ходом, — сказал Джордж немного более высоким голосом, чем обычно.
Встреча портрета близнецов с его, собственно, хозяевами, было впечатляющим. В отличие от фотографии, живописная картина стала щеголять функцией зеркала. Это выглядело весьма забавно. Особенно когда Фред сделал резкое движение, а его двойник не успел и нарисованным шутникам пришлось сознаться, что они просто решили пошутить. Вскоре близнецы обустроились в одной из комнат и теперь в гостиной было две двери с табличками Уизли.
Следующий завтрак был очень знаменательным. Во-первых, тем, что появление близнецов произвело фурор. Во-вторых, тем, что миссис Уизли сначала разрыдалась, а потом наорала на «приблудных», так как сильно волновалась. В-третьих, Гарри снова услышал мысли Джес. И рассмеялся. Потому что ее голос в его мозгу, посреди разговора с Лавандой, спрашивающей про прочность купола, сказал: «Если он сейчас же не отодвинется от Лаванды, я устрою ему сегодня ревнивую сцену!». Решив не испытывать судьбу, он поспешил отвязаться от Лаванды и послать Джессике нежную улыбку. Рискуя, конечно, попасть в ракурс профессора МакГонагалл. Но старенькая новоиспеченная директриса была занята лишь своим завтраком. Между тем Дурсли были зеленее обычного. Хотя какое там обычно? Они целый день провели среди волшебства, и явно им было неуютно. Дадли же вообще посинел — он ненавидел овсянку, которую с удовольствием поедали гриффиндорцы. А спустя несколько минут, когда за стол села Реббика, тетя Петунья побледнела и поджала губы. Количество серег, меллирование и гвоздик в носу пугали ее больше, чем Хагрид, нахмуренно евший свою овсянку. Великана можно было понять — Дамблдор был ему как отец… и с того дня он был очень плох. Все время хмурый, борода совсем спуталась, а в первый день он вообще напился, и если бы ребята не пришли к нему и не успокоили, то он наверняка бы утопился в озере…
— Гарри! Гарри!!!
— А? — Гарри обернулся на Реббику, — Прости, я задумался.
— Я спросила, нельзя ли восстановить квиддич? — спросила Реббика, — У нас так все удачно складывалось! К тому же, весь этот ужас: война, нападения, смерти. Нам нужна разрядка!
— Разрядка? — Гарри задумался, — Ты права. Я согласен. Надо только поговорить с профессором МакГонагалл.
— Отлично! — Реббика победно взмахнула кулаком, — Я пошла!
И, вскочив со скамейки, она пулей бросилась к бабушке.
— Вот неугомонная, — вздохнул Невилл.
— Зато она тебе ужасно нравится, — состроил хитрую рожу Рон, а Невилл тут же стал пунцовым.
— Не красней, здесь все свои, — похлопал его по плечу Дин.