— Штейнер бы тебя вылечил.
— Ну, этого негодяя больше нет на свете. Можно спросить у Хасси, куда мы мчимся и сколько времени еще будем скакать?
— Тебе хочется опять попасть в руки спаги и испытать сладости бледа?
— Ох нет! — воскликнул тосканец.
— Ну, так терпи. Смотри, как жена хорошо держится в седле.
— А я, должно быть, имею вид лягушонка.
— Правда, Энрике, — согласился граф, казавшийся в хорошем расположении духа.
Афза, находившаяся в эту минуту между ними и хорошо понимавшая французский язык, слушала их с улыбкой.
— Клянусь сотней тысяч жареных камбал! — воскликнул вечный шутник, чуть было не стукнувшись носом о седло, за которое отчаянно уцепился. — Мне надо будет поучиться у Ару. При первой же остановке буду брать уроки езды на этих скакунах.
— Будешь только понапрасну терять время, друг, — ответил граф, — не скоро сделаешь из тебя хорошего кавалериста. Ты ведь не араб.
— А вот ты, граф, ведь держишься в седле лучше меня.
— Я сын венгерской пушты. Там, правда, нет махари, но зато — огромные табуны, которые нам приходится объезжать.
— Ну, конечно, а я только лазил по школьным партам да взбирался на мачту отцовского брига — конечно, когда он стоял на якоре в порту, крепко привязанный.
— Ну, смотри, не полети вверх тормашками. Того гляди, можешь сломать себе шею вместо спинного хребта.
— Не полечу! — ответил тосканец, вытягивая ноги и напрягая мускулы. — Я не хочу, чтобы Звезда Атласа увидела неудачника-адвоката распростертым в грязи, словно котенка какого.
Серебристый смех Афзы положил конец этому разговору.
Махари между тем не переставали, напрягая все силы, скакать по равнине. Они шлепали по большим лужам, врезались в кусты с силой локомотива, мчащегося на всех парах, и снова бежали дальше по песку, размякшему от массы выпавшей воды.
Ураган еще не утих полностью, однако сила его несколько ослабла.
Между порывами ветра появлялись промежутки, молния уже не так часто бороздила небо, и глухой рокот грома замирал вдали.
Прошло еще полчаса, дуар уже был далеко, когда Хасси аль-Биак резко свистнул.