— Благодарю вас, граф. Мне кажется, я поцеловал всю Венгрию, — сказал он.
Он хотел отворить дверь, но она оказалась заперта.
— Ах он, проклятый! Он запер меня, чтоб я вышел не прежде, чем покончу вас. Только он не знает Штейнера.
Он налег на дверь, и она с шумом отворилась: замок отскочил. Вся казарма задрожала, будто от землетрясения. Часовые у входа закричали:
— К ружью!
Больные в лазарете звали на помощь, думая, что дом рушится. Только тосканец помирал со смеху.
В коридорах несколько минут слышались крики, проклятия и звон посуды, ударявшейся о стены.
Затем минутная тишина, и громкий выстрел.
Штейнер сдержал слово: он пустил себе заряд прямо в сердце.[14]
IV
Звезда Атласа
Прошло несколько минут после выстрела, глубоко поразившего если не тосканца, то магната. В дверях, отворенных мадьяром, показался человек. То был сержант Рибо.
— Адская ночь! — сказал он входя. — Люди стреляются, земля трясется, дверь в карцер настежь. Магнат встал.
— А это вы, Рибо? — сказал он. — Я вас ждал.
— А я, граф, не мог дождаться, когда можно будет пойти к вам. Я боялся, что варвар Штейнер переломает вам все ребра. Вахмистр обещал ему бутылку коньяку, если он вас совсем искалечит.
— А кажется, этот Штейнер себя искалечил, — заметил тосканец.
— Да, дружище, пустил себе пулю прямо в сердце и вряд ли выживет.
— Бедняга, — прошептал Михай, — разве он жив?
— Да, пока, — отвечал сержант, притворяя, как мог, разбитую дверь. — Но я пришел к вам не затем, чтобы говорить об этом человеке, но чтобы извиниться за свою давешнюю грубость. Вахмистр грозил, что посадит в колодки, если я не заставлю вас бегать по-настоящему.
— Вы хороший человек, Рибо, — сказал магнат. Унтер-офицер грустно улыбнулся.