– Ну вот, допустим, я хочу заказ сделать. Кого-нибудь убрать, скажем. Как мне с «Трестом» связаться? Откуда я про них вообще узнаю?

– Ясно откуда. В больших городах среди блатных всегда человечек на то имеется. И от него уже известие по остальным идет, по блатным, по малинам. Уралец, он и через старые связи, эсдековские еще, клиентов находит. У него в знакомых и адвокаты есть, и заводчики, и титулованные особы даже. И еще…

– А ты? – внезапно перебил подпоручик и, нагнувшись к задержанному, начал тихим, почти шипящим голосом быстро выплевывать резкие, режущие вопросы: – Ты сам как в «Трест» попал? Ты ведь не боевик. И не урка. Откуда ты так много знаешь, а?

– А ему золотая рыбка напела, – мгновенно поддержал смену тона Николай Степанович. И не менее резко спросил: – Так, нет?

Авель Енукидзе, прозванный когда-то «Золотой рыбкой» за умение угодить начальству, вздрогнул. Нет, он понимал, что жандармы его биографию выяснят быстро. Но все же было неприятно.

– Я сидел вместе с Яшей, – чуть помедлив, ответил он, переводя взгляд с одного офицера на другого. – В Туруханском крае. Когда вышел в семнадцатом, подался к нему. Он в Екатеринбурге верховодил. Тогда уже левых по Указу без суда вешать начали. Пришлось и мне за ним в банду, куда еще?

– Вот и не будем простого уголовного изображать, – кивнул ротмистр. – Кто «Трест» придумал?

– Не знаю точно, вроде сам Яков. Тогда решили, раз движение разбито, нужно подполье сохранить. Денег не было, фабриканты на партию не давали, эксы проваливались. Вот к блатным и ушли. Уралец с нижегородскими каинами сговорился, потом с другими. И многие боевки оставшиеся к себе перевел. Теперь по заказам на мокрое работаем.

У Авеля против воли проскакивал блатной жаргон, мешаясь с интеллигентной речью.

«Привык, наверное», – подумал Лаврентий. А ротмистр думал о другом.

– А деньги куда? – осведомился он.

– Часть в общую кассу, часть на руки. Но я не убивал никогда! Я курьер, ездил по городам, хаты готовил, обстановку уточнял, места.

– Где Уралец?

– Он на Батумской будет жить, там я квартиру готовил. Точно будет, сегодня приедет. Там уже его человек сейчас, Филипп.

Когда Енукидзе увели, Гумилев обернулся к молодому коллеге:

– Уралец – фигура опасная. Сам на дело почти никогда и не ходил, осторожный, но стреляет отменно. Среди уголовных с давних пор в авторитете, хоть и считается политическим. В тюрьмах в паханах ходил. Сам вида не страшного: мелкий, в очечках… Сейчас, значит, с политикой завязал. Филипп – его охранник.

– Брать будем? – спросил Берия.

– Будем, – согласился ротмистр и предупредил: – Уральца в любом случае только живым. Даже если он кого-то из наших застрелит. У него в голове весь «Трест» содержится, одним арестом всю банду закроем.

– Если заговорит, – с видом умудренного опытом сыщика усмехнулся подпоручик.

– Заговорит.