— Если б я еще сама знала, — мило поморщившись, чуть прикусила губу айруни. — Раньше мне казалось, что соседки по южногорному саду передали мне все нужные знания. Так и было до того, как мы вместе создали новую жизнь и я ушла в трансформацию. Теперь для меня самой больше вопросов, чем ответов! Пожалуй, кровати под крышей предпочту небо и землю — но и только. Одно чувствую точно: мана будет совсем не лишней. Но благодаря тебе у меня есть это.
Шел показала мне трубку-носогрейку.
— Получается, мы — готовы, — ух, прямо гора с плеч!
— Готовы, — эхом отозвалась дриада, прижимаясь ко мне.
Даже не знаю, сколько мы так вместе еще простояли. Одно из тех самых воспоминаний, что остается с человеком до самого смертного одра…
…Со следующего дня погода постепенно начала исправляться. Окончание зимы приближалось, что означало, что кто-то обязательно сунется проверить, что же происходит на острове. Увидев в подзорную трубу не руины верхушки стратовулкана, а почти не разрушенную Чашу, любой пират обязательно возжелает заглянуть в гости. И ладно только это: слухи тут же перепрыгнут через Южный океан и достигнут Ойкумены. Без гавани и работающих Источников стратегическое значение Чаши довольно сомнительное — потому даже боги не знают, что взбредет в головы чиновникам Электры и функционерам Синдиката Светлых земель. Техномагические пушечные батареи тут мне бы совсем не помешали. Хотя бы одна, для начала.
А мне ведь еще надо успевать экраноплан строить. Сунан сама себя не спасет. И еще б весточку о себе кинуть Истребителям и в замок. Как там Вазира-то без нас? Хотя, может, даже и хорошо: наконец-то никто не мешает книжки читать и самообразовываться…
Интерлюдия 1 без правок
Вот уж воистину: заметить песчинку в чужом глазу куда легче, чем бревно в собственном. Две недели назад Марго кляла перемены, в один день превратившие процветающий остров, предмет вожделения многих сильных мира сего в никому не нужный клочок суши. На что надеялись немногие добровольно оставшиеся? На чудо? На то, что время повернет вспять и разрушенная бухта опять обретет целостность? Сложно сказать. Она и сама не могла толком вспомнить свои побудительные мотивы. Настолько сильно было жаль вложенных усилий, что здравый смысл не смог достучаться до сознания?
Впрочем, теперь уже и не важно. “Чудо” произошло. Именно в кавычках — потому что вроде толком ничего и не изменилось. Разве что появился корабль, на котором всех желающих пообещали доставить до материка — но подобным обещаниям верить… Однако большинство жителей Чаши схватились за предложения нового самозванного губернатора как за спасательный круг и истово поверили, что Талик приведет их и их драгоценный остров назад к процветанию. Да еще и лучше, чем раньше! Причем все случилось буквально за несколько дней! И продолжало происходить.
— Слышали, как наш губер новый сказал-то? “Вы — истинные ленлорды этого острова, те, кто остались с Чашей в дни большой её беды и помогли все пережить!” Потому говорю: в первую голову надобно временные водоотводы до бывшей портовой зоны дотянуть. Чай не засохнут сады-то еще месяц после стольких долждей. А вот пожары в пустых руинах нам совсем не нужны. Следить да тушить, ежли что, надобно.
Марго, на которую никто и не посмотрел, сама себе налила супа из огромной кастрюли. Сдвинула поднос, серебряный, между прочим — и так же и второе наложила. Еще неделю назад столовая в бывшей резиденции губернатора заработала исключительно как место, где можно пожрать. Причем порции выдавались по счету, сколько отработал, в одни руки. И глядишь ты, как стало: самообслуживание, понимаешь! На губернаторском фарфоре и серебре. Причем ни то, ни другое тырить и не пытался. Впрочем, тоже самое можно про всю остальную жизнь островитян сказать: они с восторгом принимали ежедневные изменения, даже не пытаясь подумать — а что дальше то? Нет, трезвомыслящие разумные остались… трое на неполных пять десятков.
— Да пусть хоть до тла низ выгорит! Главное — урожай снять, вот куда надо разумных направить! Положить фрукты после и в домах можем. Чай уж донесем, коль торговец пристанет.
— Десять раз пристанет, когда выжженный порт увидет! Ты думай-то, что городишь!
— Всяко шлюпку отправят сначала, хоть бы и посмотреть, что можно бесплатно спереть. Вот и поговорим.
— Так они тебя и послушают…
“Потому именно ваше мнение, что, как и где будет построено, снесено или переделано — решающее. Обсуждайте, советуйтесь, готовьте общие решения — и мы вместе будем воплощать их!” — абордажница тоже внимательно слушала тогда своего босса. А еще знала подоплеку, вылившуюся в подготовку и произнесение этой речуги: у Талика попросту не хватало рук, чтобы восстановить в срок жизнь хотя бы верхнего квартала. Причем серьезно так не хватало. В ходе проверки водопроводной и канализационной систем выявилась куча дополнительных проблем и поломок. Включая “пласт камня съехал на десять метров вниз вместе с трубами, в нем когда-то проложенными”.
Учитывая неосторожно данные обещания, все это могло привести к серьезному напряжению среди остатков коренного населения Чаши. Такого, что сама Марго на месте любовника задумалась бы: а не добить ли втихую остатки аборигенов? Благо техническая возможность устроить подобный геноцид у капитана “Рыбы моей мечты” явно была. Но нет, вместо этого Талик походил по комнате с бумажками и веревками. Поговорил с ней и другими своими советниками и помощниками, нашел более-менее приемлемый путь решения комплекса социальных проблем: вместо куска города подготовить одно единственное общежитие. А потом одним публичным выступлением просто перевернул все с ног на голову!
Не “поселимся вместе на неорпедленный срок”, а “займите место, достойное вас!” Не “договоритесь сначала между собой, что в городе восстанавливать”, а “вы — истинные ленлорды”. И так далее. И ведь повелись же! Не в последнюю очередь потому, что для уцелевшей полусотник Талик отдал под жилье целый этаж, ранее предназначенный для гостей резиденции. Причем не зажал вообще ничего, включая упомянутое столовое серебро. А также выплаты за проделанные работы продолжил вовремя отдавать. И все: даже те, кто пошел под руку самозванцу исключительно от отсутствия выбора вообще говорили о капитане-многоженце теперь только в уважительном тоне.