Пётр Николаевич Дурново вылез в предупредительно распахнутую флигель-адъютантом дверцу тряского "Рено" и внутренне поёжился - да... После Мурманских чудес ехать на ЭТОМ... Но его совесть чиста - он сделал всё, что мог. И, кажется - успешно! Во всяком случае, договорённости между ССР и Империей сулят последней невиданную славу и достоинство. Люди во главе Республики умнейшие, воспитанные и деликатные. И если воспользоваться их предложениями с умом - воссияет двухглавый орёл в недосягаемой вышине! Он вспомнил большие, чуть ли не в половину человеческого роста фотографии, которые ему продемонстрировали в Военном Штабе Республики, и ему стало холодно, несмотря на июньский зной. Огромные чёрные проплешины на месте Лондона и Парижа, оплавленные остатки строений вместо небоскрёбов Нью-Йорка и Вашингтона. Да уж... Ссориться с такими - подписывать смертный приговор... От размышлений его отвлёк голос всё того же адъютанта:

   - Прошу вас, Император ждёт с нетерпением...

   Его Величество Николай Второй действительно ЖДАЛ. С нетерпением. Рядом с ним лежала та самая памятная папка с надиктованными ПО РАДИО описаниями северных чудес и предложений. Но Император знал, что не всё можно доверить эфиру, и самое главное П.Н. скажет ему ЛИЧНО. С глазу на глаз. Буквально час назад из Кронштадта доложили, что сигнальщики "Авроры" засекли в небе неопознанный аэроплан невиданной конструкции, а ещё через тридцать минут с авиазаводов Пороховщикова поступил тревожный звонок, якобы на их поле садиться громадное чудовище. Затем, ещё немного спустя в мембране послышался хорошо знакомый, чуть хрипловатый голос Дурново, настоятельно ПРОСЯЩИЙ принять его немедля. Естественно, что Николай Александрович никоим образом не стал подавлять инициативу, и согласие на аудиенцию было получено незамедлительно. На том же тряском и грохочущем французском авто, принадлежащем одному из лётчиков, Петра Николаевича почти мгновенно доставили к Зимнему. И вот она, решающая весть...

   Дверь распахнулась, и Дурново размашистым щагом вошёл в кабинет. Вслед за ним адъютант втащил большой четырёхугольный ящик, по виду напоминающий тот, в котором художники хранят свои этюды. У дочек Императора были почти такие же. Обычный этикетный поклон, но тут не выдержал сам Николай:

   - Драгоценный Пётр Николаевич, отставим все эти формальности В СТОРОНУ. Рассказывайте, голубчик! Рассказывайте! Я жду ВЕСТЕЙ с нетерпением!

   Тот всё склонил голову, затем выпрямившись, произнёс:

   - Государь... Прежде всего, я бы хотел вам кое-что показать...

   САМ лично открыл тот этюдник, вытащил небольшую пачку громадных, чуть ли не в газетный лист, плотной бумаги, положил её на стол.

   - Прошу взглянуть сюда, Ваше Величество...

   Николай перевёл взгляд, нехотя взглянул:

   - И что же это за озеро?

   - Судя по всему, наши потомки назовут его ПАРИЖСКИМ озером. Вот видите, тут что-то вроде крючка?

   - И?

   Николай начал злиться.

   - Это - БАШНЯ ГОСПОДИНА ЭЙФЕЛЯ...

   - ЧТО?!!!