– Для белого у тебя почти приемлемый вкус.

– Что ты сделал с моими охранниками?

– Ничего, – сказал Чиун, любуясь букетом на длинном столе для заседаний.

– Они это сами с собой сделали Я всего лишь информировал их о том, что являюсь личным эмиссаром их собственного правительства, но они отказались впустить меня. А потом принялись стрелять друг в друга. Очень нервные типы.

– Они что, перестреляли друг друга, стараясь попасть в тебя? недоверчиво переспросил Мэнген.

– Старанием я бы это не назвал, – выразительно пожал плечами Чиун.

Мэнген кивнул секретарше, которая скользнула в приемную, и тут же раздалось «би-бип» кнопочного телефона.

– Что это ты сказал о правительстве? – громко спросил Мэнген, надеясь заглушить свидетельство того, что секретарша зовет на помощь.

Чиун оторвался от цветов и решил не обращать на звонок внимания.

– Тебе очень повезло, – сказал он. – Как правило, меня нанимают защищать конституцию. Сегодня я защищаю тебя.

– Меня?! От чего?

– От неправедного убийства, конечно.

– А что, бывают другие?

Чиун сплюнул на восточный ковер, в котором признал иранский.

– Конечно. Убийство оружием – неправедное убийство. Убийство не за плату – неправедное убийство. Убийство...

– Кто тебя послал? – перебил Мэнген, когда секретарша сунула голову в дверь и подняла вверх большой палец.

Отлично. На подходе подмога. Надо только чем-то отвлечь старого идиота.

– Это секрет. – Чиун прижал к губам указательный палец. – Но тот, кто меня послал, втайне правит этой страной по поручению вашего президента.

Только никому не говори об этом, не то рухнет правительство.

– Понятно, – соврал Мэнген и как бы украдкой скользнул в кожаное кресло за массивным письменным столом. Стол был очень массивный и очень удобный для ныряния под него на случай перестрелки, которую Мэнген ожидал с минуты на минуту.