То откуда именно?

Я выпрыгнул из ванны, надел халат и как параноик начал осматривать противоположную стену и потолок над ванной. Но никаких «глазков» я естественно не нашёл; и уже несколько минут спустя, я начал злиться на самого себя из-за чувства разыгравшейся паранойи. Звук, который, как мне показалось, я услышал был, безусловно, остатком фрагментов сна и моего усталого тела и ума. Ради всего святого! — насмехался я над собой. — Кому я нужен, чтобы шпионить за мной.

Мои новые наручные часы с хронографом Пирса показали мне, что уже приближалось время ужина. Я привёл в порядок волосы, уложив их гелем, потом почистил зубы и одел свой вечерний костюм. Хоть я с нетерпением ждал ужина с мистером Гарретом, большинство моих мыслей было сосредоточено на другой встрече: если быть честным, то на завтрашнем свидании с Мэри. У меня было странное чувство, что я запятнал ее своим предыдущим актом унижения и самоуничижения, абсурдной абстракцией, но таков уж я был. Тем не менее, я не уйду, пока не сделаю одну простую вещь.

Я сел за маленький письменный стол в комнате и открыл свой портфель. Из него я достал папку, которую купил у Зейлена, и из нижней части подборки старых фотографий выскользнул снимок Мэри. Я позволил себе взглянуть на него с мрачной решимостью…

Резкость, контраст и общая четкость фотографии теперь казались ещё более чёткими, чем раньше, и снова меня начало душить чувство слияния, которое соединило физическую красоту Мэри с отвратительно эксплуататорским дизайном: её изящная поза служила для визуального удовлетворения нечестивых мужчин, отдавшихся извращенности. Каждый элемент фотографии, казалось, манил меня к вожделению бездонных, сверкающих глаз Мэри, её улыбке, высокой, смуглой груди, полной молока, подтянутым стройным ногам. Теперь я заметил, что каждый дюйм её безупречной наготы то ли блестел от обильного пота, то ли намеренно был намазан какими-то маслом, этот эффект заставлял её в фотографии мерцать, создавалось впечатление, что она была живой, но запертой в фотографии. Я больше не собирался подаваться тому чувству похоти, которое вызывал её образ.

Только любви.

Чудовищный мир, чтобы позволить это, — решил я. — Порабощать бедных и отчаявшихся в самых пресыщенных намерениях. Я достал из дорожной сумки складные ножницы и принялся кромсать фотографию от края до края, пока не остался только крошечный квадрат прекрасного лица Мэри. Всё остальное я выбросил; a изображение её лица спрятал в кармашке своего бумажника.

Затем я спустился по лестнице; однако, когда я приблизился к входной двери, то та открылась прежде, чем я смог к ней прикоснуться: в дверях я столкнулся сo стройной, привлекательной молодой женщиной в красивом, но простом платье, которое многие предпочитали носить в тёплые месяцы; она прошла мне на встречу и кротко улыбнулась, кивнув.

— Здравствуйте, как поживаете?

— Здравствуйте, — только и сказала она, словно стесняясь. Когда она прошла мимо, меня ужалил трепетный шок; мне потребовалось так много времени, чтобы заметить её стройную фигуру и чёрные как обсидиан волосы.

Моника. Одна из девушек с озера…

Очевидно, она не узнала во мне человека, которого так горячо умоляла вернуться всего несколько часов назад.

Конечно, она не остановилась здесь… возможно, она работает здесь горничной. И вообще, почему я думаю об этом?

Я слышал ее тихие шаги, когда она поднималась по ступенькам, потом прошел в атрий, но когда дверь за мной закрылась… не знаю, почему я это заметил, но… вышеупомянутые шаги, казалось, прекратились очень быстро. Не был я уверен и в том, что заставило меня сделать следующий поступок…

Я вернулся на лестницу и посмотрел вверх.

Никаких признаков Моники я не обнаружил, но потом…

Щёлк!

Звук прозвучал достаточно быстро, чтобы я успел взглянуть на дверь на площадке второго этажа. Она закрылась у меня на глазах.

Второй этаж, — подумал я. — ЗАПЕРТЫЙ этаж. Моника, по какой-то причине, явно имела к нему доступ.

Нахмурившись, я вернулся в атриум. Почему это меня заинтересовало я не мог понять…