– Знаешь сказки о феях, которые детей забирают, а вместо них подкидывают выродков из потустороннего мира? Вот примерно так.

– Зачем? – спросил Чак, хотя и не собирался спрашивать.

– Чтобы и других на ту сторону утащить. Чем больше душ погубят, тем им лучше.

Чак разозлился. Не на бабку, а на то, что поверил ей. На то, что ее слова слишком сильно его напугали. Внутри противно похолодело, как будто его вызвали к доске, а он ничего не знал.

– С чего вы взяли? – пытаясь за напускной резкостью скрыть замешательство, спросил он.

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – проговорила старуха, и Чак уже хотел спросить, что еще за Горацио, как женский голос прокричал совсем рядом:

– Мама! Ты куда опять подевалась?

На детскую площадку выбежала женщина в шлепанцах и банном халате. На голове было намотано махровое полотенце.

– Выхожу из душа – тебя нет! Разве так можно?

Она подбежала к старухе, схватила ее за локоть и поволокла за собой. Та послушно поднялась и позволила себя увести. Спина ее ссутулилась, глаза помутнели. Живой огонь в них потух, словно кто-то щелкнул выключателем и погасил свет.

Старуха плелась за дочерью, которая продолжала отчитывать ее, словно ребенка, шамкала беззубым ртом и что-то бормотала. Чак смотрел на нее и не мог поверить, что она только что смотрела ясным, инквизиторским взглядом, говорила четко и связно – пусть и абсолютно невероятные вещи.

– Во дает! – хохотнул Серый. – В дурдоме день открытых дверей. Чего она тут несла? Ты слышал?

Чак тоже хмыкнул, хотя на самом деле ему было вовсе не смешно. Старухины слова были похожи на правду или, лучше сказать, на то, что представлялось правдой самому Чаку.

Они посидели еще немного и пошли по домам. Пока им было по пути, Серега говорил о том, что еще недавно казалось важным и Чаку, но сейчас вызывало только глухое раздражение. Учителя, уроки, одноклассники…

Чак и не слушал, только кивал, мычал, усмехался – смотря по тому, что делал Серый. Возле детского садика они пожали друг другу руки, и Чак пошел к своему дому.

«Чтобы и других на ту сторону утащить. Чем больше душ погубят, тем им лучше», – всплыло в памяти.

Но ведь старуха была помешанная, это точно. Она ничего не соображала, когда дочь вела ее домой. Однако, когда рассказывала о «выродках», она выглядела иначе. Может, это было просветление?

«Или еще большее «затемнение!» – рассердился на себя Чак, и тут ему пришло в голову, что мать там совсем одна с…

«Выродком»

… с Тасей!