Актеры, в зависимости от известности, могут быть приближены к властному полюсу континуума.

Власть большинства других кинопрофессий ограничена пределами их профессиональных задач.

В вертикальном измерении в любой кинопрофессии большей властью обладает тот, кто находится выше в карьерной иерархии, за чьими плечами опыт, репутация, фильмография и социальный капитал. В наиболее слабой, бессильной позиции оказываются новички, пытающиеся встроиться в индустрию или создающие свои дебютные проекты.

Пожалуй, наиболее жесткая иерархия власти выстроена в продюсерском мире. На олимпе власти находится небольшой круг избранных мейджоров, приближенных к ресурсам и обладающих полномочиями в принятии решений: финансовых, кадровых, технических, творческих и проч. Сосредоточение основных ресурсов на российском кинорынке вокруг Минкульта и Фонда кино делает всю ситуацию политически окрашенной.

Соотношение вертикального и горизонтального измерений создает уникальную матрицу распределения власти, внутри которой борьба за этот ресурс зачастую становится основным неявным мотивом принятия решений, к сожалению нередко в ущерб творческой составляющей.

Например, режиссер-дебютант оказывается в прокрустовом ложе заданных продюсерами требований и вынужден маневрировать между творческим замыслом, жесткими ресурсными рамками и конфронтирующими с его задумкой продюсерскими предписаниями. Редко кому удается выйти из этого лабиринта, сохранив себя и историю в более или менее благополучном состоянии.

Участниками борьбы за власть в съемочном процессе становятся иногда и медийные актеры, которые меняют сцены, диалоги, отказываются выполнять просьбы режиссеров и саботируют рабочий график.

Начинающие и даже давно работающие продюсеры оказываются бессильными перед более влиятельными игроками продюсерского рынка. Например, часто встречаются ситуации, в которых крупные продюсеры отбирают проекты у более мелких, препятствуют получению ресурсов или предлагают содействие, если последние откажутся от любых властных полномочий и от свободы творческих решений.

Яркие примеры этому можно найти в первой части нашей книги.

Вместе с тем продвижение в карьере внутри своей кинопрофессии дает определенную власть над представителями смежных.

Например, маститый востребованный сценарист может иметь много власти и свободы принятия творческих решений в проекте с режиссером-дебютантом и молодыми продюсерами, но практически никогда больше, чем они.

Известный режиссер может иметь больше власти в проекте, чем менее известный продюсер, но и он рано или поздно упрется в потолок продюсерского олимпа. Трагические примеры таких громких конфликтов у многих на слуху.

В здоровой ситуации власть непрерывно связана с ответственностью и риском. Если у нас есть имя и репутация, нам проще найти необходимые ресурсы, однако в случае провала личный ущерб будет велик, заметен и публично обсуждаем.

Нередко же встречается расщепленная ситуация, когда все бонусы власти принимаются одним человеком, а риски, связанные с ответственностью (творческой и репутационной), перекладываются на тех, кто оказывается в зависимом положении. Тогда речь идет о злоупотреблении властью, что часто встречается в индустрии. Власть без социальной ответственности неизбежно создает травматическое поле для всех, кто в той или иной степени оказывается бессильным.

Пожалуй, наиболее уязвимы в этом контексте фигуры режиссера и сценариста. Режиссер напрямую ассоциируется с готовым фильмом, и если в процессе съемок режиссер был лишен причитающейся ему власти и вынужден идти на компромиссы, от которых пострадал творческий замысел и качество материала, то ситуация вынужденного бессилия усугубляется еще и стыдом за результат, который практически целиком приписывается ему. А если фильм оказывается успешным, то этот успех не приносит радости, поскольку не присваивается как собственный.

Сценарист оказывается в расщепленной ситуации, в которой он полностью лишен власти над дальнейшей судьбой написанного сценария, при этом он несет основную долю ответственности за итоговый результат. Всем известно, что сценарий — это основа основ, фундамент будущего фильма. Без хорошего сценария невозможно снять хорошее кино, он — необходимое условие качественного результата, но недостаточное: ценность даже самого лучшего сценария можно уничтожить на каждом из многочисленных этапов кинопроизводства. То есть ответственность сценариста фундаментальна, при этом сценарист бессилен повлиять на все то, что будет происходить с его сценарием с момента написания последнего драфта до момента выхода фильма на экран.

Власть продюсера соизмерима с его финансовой ответственностью. Он несет наибольшие финансовые риски на рынке, где окупаемость инвестиций плохо предсказуема.

Иногда случается так, что творческий замысел и финансовый потенциал фильма выступают конфронтирующими приоритетами. Это — место возникновения системных конфликтов. Но у них, по крайней мере, есть объективные причины и возможность хоть какого-то конструктивного решения.

Гораздо хуже дело обстоит там, где борьба за власть сама по себе становится ведущим и плохо осознаваемым участниками этой борьбы мотивом, запускающим стратегии поведения, при которых и творческая ценность фильма, и сохранность общего процесса кинопроизводства перестают быть основными приоритетами. Это тот самый случай, когда человек доминирует не потому, что это конструктивно в данном контексте, а «потому что может»: он тут главный и заставит всех это почувствовать. Такая борьба непродуктивна, жестока и зачастую имеет разрушительные последствия.

Нашумевший скандал с Харви Вайнштейном — яркая иллюстрация злоупотребления, создающего расщепленное травматическое поле, в котором абсолютизируются власть одной стороны и бессилие другой. Поскольку ситуация в этом поле поляризована, между противоположными полюсами накапливается большой заряд напряжения, который может хронифицироваться на долгое время, однако если в какой-то момент пережать, передавить, то, согласно эффекту сжатой пружины, он высвобождается мощным взрывом. Причем расщепление на два противоположных полюса сохраняется и в способе разрешения хронической ситуации: тот, чья власть была абсолютна, низвергается в полярное состояние, и все избегаемое десятилетиями бессилие обрушивается на него в один момент в тотальном объеме. А те, кто годами находился в ситуации зависимости и бесправия, обретают компенсаторную власть над судьбой абьюзера. И этот феномен взрывной волной распространяется по всей системе, обретая характер революции.