— А, что вы еще хотели услышать?.. О-о… нет, больше он ничего не пытался сделать — никаких попыток изнасиловать не было. Он ударил меня несколько раз, и тут мне удалось ответить ему…

— Вы его ударили?

— Да, в самое уязвимое место… У вас еще есть вопросы?

— Оставим их на другой раз.

— Тогда оставьте меня, пожалуйста, одну. Я очень устала.

Но Уинслоу не ушел. Он подложил поленьев и повернув кресло спинкой к кровати, уселся в него, пока она не уснула. Затем он расстелил на полу тулуп и улегся рядом с кроватью.

Остаток ночи он провел в полной готовности отразить любое нападение, так что Молли была в полной безопасности с таким стражем.

Прошло два дня. Молли сказала Анне и Хильде, что хочет побыть одна. Она делала вид, что окончательно поправилась, и ее сиделки были уверены, что так оно и есть.

Оставшись одна, она уже не могла больше сдерживать своих чувств и разрыдалась.

Кто напал на нее? Кто мог желать ей зла? Шелдон Роквелл мог так отомстить ей за холодный душ, который она устроила ему в гостинице. Кто-нибудь из рабочих с перепоя мог кинуться на нее, пытаясь изнасиловать?! Просто кто-нибудь, таким образом, мстил Уинслоу?

Тут ее мысли приняли совершенно другое направление. Она вспомнила предсказания гадалки. Что она говорила? Кажется, так, что один могущественный человек раскроет секрет ее сердца. Кто же этот «могущественный человек»? Уинслоу Форчун? Вряд ли. Молли была склонна думать, что гадалка указала ей на Симса Блейда, ее отца. Но зачем ему угрожать ей? А почему бы нет? Она представляла собой определенную угрозу для отца семейства и уважаемого члена общества. Как отнесутся его дети, знакомые, члены церковного совета к тому, что у него есть незаконнорожденная дочь. Наверняка, он разыгрывает из себя оплот морали и благопристойности, а тут — смертный грех. Молли встала с кровати и нервно ходила из угла в угол. Неужели это отец хочет ее смерти? Она взяла несколько листков бумаги и, усевшись в кресло приступила к письму. Она выскажет ему всю свою ненависть, всю накопившуюся боль. Рука дрожала, строчки теснились, налезая друг на друга, некоторые слова были совсем неразборчивыми.

«Мне сказали, что я — незаконнорожденный ублюдок от одного богатого человека. И этот человек — Вы».

Таким было начало письма. Когда Молли кончила писать, она вложила письмо в конверт и добавила к нему афишу представления «Богини любви».

«У него последние волосы от этого выпадут!» злорадствовала Молли.

Она накинула пальто и выбежала на улицу. Она хотела успеть отправить свое послание с дневной почтой.

Неделю спустя, когда Молли немного остыла, затея с письмом уже казалась ей нелепой и неосторожной выходкой.

С другой стороны, она с удовлетворением представляла себе, как старый хрен скопытится, получив ее послание. Ее злость не утихала.

Молли ждала, ответит ли ей Симс Блейд.

Дни шли своей чередой. Молли была в депрессивном состоянии. Погода отвечала ее настроению, небо затягивалось облаками, снегопады шли все чаще.

Уинслоу был угрюмым и замкнутым — он считал дни до начала весны, когда можно будет организовать сплав леса по реке.