В темноте откидывается с земли крышка, похожая на крышку обыкновенного деревенского погреба… в лицо комсомольцу пахнуло сыростью, прелыми листьями, землей…
Фрумкин включает висящий на его груди квадратный пограничный фонарик, первым уверенно спускается вниз.
— Вася, давайте лезьте уже… Осторожней, не наебн… говорил же вам, осторожней!
Корж, потирая ушибленное заднее место, удивленно оглядывается. Вдоль бревенчатых стен подземного укрытия тянутся деревянные полки. На них под запыленным брезентом лежит очень много полезных и нужных вещей.
Фрумкин, с удовольствием тетешкая в руках старомодный, но вполне работоспособный «Гочкисс», радостно говорит комсомольцу:
— Надо же, сохранился, мой старый товарищ… Эх, сколько с этой дурой я во времена оны по здешним местам погулял…
— Дядя Фима, откуда все это? — с недоумением спрашивает Корж.
— А это, мой неожиданно нашедшийся племянничек, — с иронией говорит Фрумкин, — заложено еще в 1926 году, когда мы здесь с товарищем Градовым в Западно-Белорусскую коммунистическую партию играли… Впрочем, тебе про это рановато слушать. Ну что, комсомол, впечатлился? Владей! Подараю от щирого сэрдца![19]
В прибрежных кустах около пограничного столба № 81, в зеленых фуражках — политрук Ковалев и младший сержант Сорокин.
Тишина. Над речной волной серебрится лунная дорожка. И в эту дорожку вплывают черные тени! Одна, вторая, третья… вот уже полреки закрывают бесшумно двигающиеся, как призраки, резиновые лодки.
— Товарищ политрук, идут… — озабоченно шепчет Смирнов.
— Вижу. Спокойно, боец, спокойно… — отвечает Ковалев.
Политрук достает из полевой сумки телефонную трубку, находит у основания широкой ветлы замаскированный штекер, включается в сеть:
— Я второй, первый, ответьте! Первый, «Мотор-22»! Есть действовать по обстановке!
Когда черные тени пересекают середину фарватера, Ковалев встает, поправляет ремень, одергивает гимнастерку, проверяет, ровно ли сидит зеленая фуражка. Выходит к урезу воды, на белеющий речной песок…
— Внимание, вы нарушили Государственную границу Союза ССР! Приказываю немедленно остановиться! — голос политрука уверен, строг и громок.
В ответ с ближайшей лодки звучит выстрел.
Ковалев, обливаясь кровью, падает на песок под довольный гогот кучно сидящих на приближающейся к берегу лодке немцев.