— Вы говорите о Германе Поплавском? А я считал, что главным все же является Юрий.

— Юрий действительно гений. Но он не хочет лезть в грязь. Он обожает Германа и опекает его, как мать свое несмышленое дитя. Ты прав, Дик. Герман злодей местного масштаба. Только девочек душит, как котят, одну за другой. А вот приказы на уничтожение свидетелей отдает старший брат. Но поймать его не на чем. Не подписывал, не участвовал, не видел и не знает. О Тихвинском и говорить не приходится. Тот особо приближенный и имеет такие рычаги давления, что мало не покажется.

— Хотите сказать, что мы зря стараемся?

— Нет. При личной поддержке президента ваш труд может увенчаться успехом. Но кто из вас сможет войти к нему напрямую, минуя кремлевскую администрацию?

— Трудно, но возможно.

— Если мне скажут, что это сделал ты, я поверю. Если мне скажут, что с президентом встретился министр внутренних дел по собственной инициативе, я этому не поверю.

В комнату вошел амбал с подносом в руках, на котором стояли чашки с горячим кофе, а на его плече висел автомат с глушителем израильского производства.

— Поставь здесь, Макс, и ступай.

Семенов убрал свой пистолет в наплечную кобуру и освободил для подноса место на столике.

— Присаживайся ближе, Дик. Кресло напротив свободно. Я не думаю, что ты способен на необдуманные поступки.

— А я думал, вы это поняли раньше.

— Я тугодум, Дик. Долго приглядываюсь, но делаю точные оценки. В моей работе ошибаться нельзя.

Журавлев пересел в кресло и взял чашку. Он вел себя как человек, который знает все и не ждет услышать ничего нового, а как гостеприимный хозяин не может сказать гостю, что тот ему надоел и хочется спать.

Такое равнодушие подливало масла в огонь. Семенов начал понимать, что ему пора раскрыть карты, иначе он упустит свой шанс. А из них двоих шанс нужен был Семенову, как это ни странно покажется.

Журавлев молчал. Он пил кофе. Семенов сам начал торговаться.

— У меня материалы, изобличающие преступную деятельность Германа Поплавского. Видеозапись, где он душит малолетних девочек собственными руками. И еще компромат на триста чиновников высшего звена. Записью занимался лично я. Оригиналы оставались у меня, а Тихвинскому я передавал только копии. Сегодня видео— и аудиозаписи принимаются судом как улики. Речь идет о подлинниках и оригиналах. Учитывая, что записи велись цифровыми камерами на кассеты DV, то качество от копирования не страдало и Тихвинский понятия не имеет, что у него копии. В случае провала Тихвинский начнет шантажировать и давить на чиновничий аппарат. Если у следствия будут оригиналы, то станет ясно, кто ему ставит палки в колеса, и на удар можно ответить тем же ударом. По закону Ньютона, сила действия равна силе противодействия. И еще раз повторюсь, что поддержкой президента заручиться не мешало бы. На Юрия Поплавского и Тихвинского компромата не существует. Те мелочи, которыми я располагаю, для их адвокатов семечки. Ну что скажешь, Дик?

— Очень увлекательная история. Но не сказал бы, что она заслуживает всеобщего внимания.

— Не переигрывай, Дик. Мой товар следствию нужен, как воздух.

— Хотите правду? Следствию будет интереснее, если при взятии клуба в Ватутинках охрана не окажет сопротивления и сама откроет ворота. Чтобы не хватали девчонок в заложницы и не устраивали пальбу.

Семенов кивнул.