В какой-то момент, когда она легонько погладила себя по шее, он заметил блеск ее колец. Его наполнило чистое мужское удовлетворение. К его полному разочарованию, так происходило каждый раз.

Он никогда не видел смысла в браке. Это был всего лишь листок бумаги, который юридически связывал двух людей, затрудняя им возможность разойтись, если их отношения не сложатся. Он не гарантировало счастья или стабильности, и никто не знал, будут ли люди придерживаться данных ими клятв. Его отец не придерживался. Как и Тревис с Хоуп. И за эти годы Дейн встречал достаточно замужних женщин, чтобы задастся вопросом, почему они связали жизнь со своими мужьями.

Его брак с Виеной… он придал ему незнакомому чувство удовлетворения. Она была права, когда однажды сказала, что он, возможно, и не был несчастен, но и не был по-настоящему доволен своей жизнью. Он не понимал этого, пока Виена не пришла и не стала для него важным человеком.

Удержать ее было бы слишком легко. Но он не хотел настоящей жены. Он даже не собирался понимать, как сделать кого-то счастливым. И Виена… Она хотела детей. Он сделал вазэктомию много лет назад и не собирался отменять процедуру. Он был бы еще худшим отцом, чем настоящим мужем.

После ужина они вернулись в свой номер, чтобы подготовиться к приему. Он быстро переоделся в своей спальне. Вдыхая воздух, который не был наполнен ее ароматом, он сумел успокоиться. Но затем она надела красное платье, которое было греховно сексуальным, отчего его член мгновенно затвердел. Если она намеревалась мучить его, то ей это чертовски удалось.

Он выпроводил ее из номера, тихо ругаясь.

Она нахмурилась.

— Что?

— Ничего, — выдавил он.

Последующий прием оказался таким же утомительным, как он и ожидал. Но, возможно, он не чувствовал бы себя таким раздраженным, если бы сексуальная химия не мучала его разум и тело. Каждый раз, когда Виена прикасалась к нему или говорила что-то на ухо, ему требовалось настоящее усилие, чтобы не заскрежетать зубами или не прижать ее к себе сильнее — что ему не всегда удавалось, так же как ему не всегда удавалось не пялиться на ее нижнюю губу, которую он жаждал прикусить.

Его утешало только то, что она также боролась с влечением к нему, что было нелегко. Но с другой стороны, притворяться, что между ними не существует сексуальной напряженности было не легче. А теперь это было еще сложнее.

Он собственнически держал ее за руку, пока они переходили от толпы к толпе, общаясь и налаживая контакты. Несколько раз ему приходилось бросать предупреждающий взгляд на мужчин, которые смотрели на нее слишком долго, как будто кольца на ее пальце ничего не значили.

Или же все же нет?

Они были реквизитом, как она и сказала. Но он привык забывать об этом. Точно так же, как он часто забывал, что она на самом деле не принадлежит ему — по крайней мере, не в том смысле, который имел значение. Что беспокоило его.

Однако ситуация была такой, какой она была. Ему было лучше одному. Хотя на деле, он просто предпочитал оставаться один.

За исключением… это правило, похоже, больше не применялось к Виене.

Дейн думал, что ему будет трудно делить с ней свое личное пространство. Но она не мешала ему, а наоборот становилась единым целым с ним. Ему становилось спокойнее при мысли о возвращении домой с пониманием, что она будет там, однако он не осознавал это до того дня, когда ее там не оказалось. Дом внезапно показался слишком большим, слишком тихим, слишком холодным. Даже безжизненным. Вплоть до ее возвращения, а потом в нем стало так уютно и тепло.

Рядом с ним стоял один из его старых коллег. Дарси улыбнулся Дейну и сказал:

— Когда я впервые услышал, что ты женился, то не поверил. Но я должен сказать, что супружеская жизнь тебе подходит.

Жена Дарси улыбнулась Виене.