А что, собственно, Анна могла предъявить? Нелюбезность сестры Аресины? Вроде как, маловато для серьезного обвинения. А настоятельница, напротив, была сама любезность. Как докажешь, что любезность фальшивая?! Поныть, что ужин маркизе не дали, хотя фрейлин покормили? Как-то мелко. Нет уж…

Начинать с жалоб глупо. Нужно дождаться беседы наедине с начальницей, выяснить, чего тетка добивается, а потом уже думать, что и как делать.

-- Святой отец, как часто вы бываете здесь? Признаться, ваша молитва так тронула душу…

Мужчина глянул на гостью внимательно, потом перевел взгляд на аббатису. Взгляд Анна заметила и оценила:

«Вряд ли он тупой, раз в чинах. Хотя, конечно, все может быть. Но взгляд у него тяжелый. С таким лучше не враждовать. Это не мелкие женские пакости будут, а что-то посерьезнее.»

-- Я прихожу вести полуденную службу каждое воскресенье, дочь моя. Надеюсь, в следующий раз мать Аннабель вновь пригласит тебя на трапезу. К тому времени ты освоишься здесь, а я рад буду принять твою исповедь.

К исповеди Анна уже ходила не раз и знала: надо придумать какую-то мелкую вину, желательно не одну. Например, попенять, что позавидовала чужому платью, или съела слишком много сладкого. Главное, не говорить, что ничем не грешна.

Если такое сказать, душу вытрясут дурными вопросами. А так, ну послушание минимальное назначат. Может, молитву лишнюю, а может, десерт не велят есть. Это – сущая мелочь.

Помощницы аббатисы за всю трапезу не проронили ни слова. Разговаривали в основном падре Амбросио и настоятельница. Обсуждали разные хозяйственные проблемы монастыря. Весьма деловой разговор, очень далекий от благости.