Огромный белый ворон, громко каркая, отчаянно бился крыльями о прутья железной клетки, но все это было тщетно. Он никак не мог оттуда выбраться, никак не мог вдохнуть наконец драгоценный воздух заветной свободы. Здесь, в маленькой комнатке с красными, как кровь, стенами, мгновения казались сотканными из столетий, а каждая минута напоминала вечность, однако он, упорный в своей тяге к свободе, бился и бился, позабыв обо всем, отказавшись от покорности и покоя.

— Помоги мне! — закричал он, почувствовав рядом чье-то постороннее присутствие. — Помоги мне, помоги!

— Я… я не могу помочь тебе, и ты об этом знаешь, — ответила Пуэлла, вздыхая. — Я пыталась открыть, но тщетно.

Ворон-альбинос склонил голову набок, и его огромные розовые глаза посмотрели прямо ей в душу. Девушка вздрогнула и невольно отшатнулась назад.

— Неужели ты так и не поняла, что клетка зачарована? — спросил он. — Конечно, ты не сумеешь ее открыть, даже если приложишь все свои силы! Для этого нужно использовать… ну, скажем, магию чакр.

— Магию чего? — Пуэлла устало улыбнулась. — Такому, вроде бы, учат только избранных. Сам знаешь, я ничем таким не владею, так что спроси уж кого-нибудь другого.

— Ох, и как же я сам не догадался! — воскликнул ворон в притворном озарении. — А, стой, погоди-ка… Мне ведь не к кому больше обращаться!

— Уверена, что людей во всех Двенадцати Державах куда больше, чем один, — парировала Пуэлла, — так что приснись в следующий раз кому-нибудь еще.

Комната привычно закружилась перед ее глазами, как это всегда бывало перед пробуждением. Где-то в коридоре громко звякнул ключ, и дверь отворилась со скрипом: это бабушка вернулась из магазина с покупками. Воздух мигом наполнился ароматом свежевыпеченной горячей сдобы.

— Серьезно?! — завопила Пуэлла, вскакивая с постели и босиком выбегая из комнаты. Она была готова вопить от восторга. — Неужели это наконец произошло?

— Да-да, — улыбнулась бабушка, ставя расшитую бисером сумку на плетеный столик рядом с входной дверью. — Мы с дайрой Венио столкнулись на дороге во время обхода домов, и ее булочки с толчеными лепестками шиккской белошейки не были распроданы. Я купила аж три штуки.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — Пуэлла захлопала в ладоши и кинулась бабушке на шею. — Давненько нам так не везло!

— Обычно Венио начинает обход с востока, вот твои булочки и скупают, ведь они такие вкусные, — рассмеялась бабушка. — Но я ее попросила сегодня, чтобы отныне приберегала хотя бы одну штуку для тебя. Та согласилась.

— Как это мило с ее стороны!

— Кстати, от нее тебе еще и теплый привет — просила передать, — покопавшись в сумке, бабушка наконец достала завернутую в тонкую бумагу булочку, запах которой вблизи был еще более аппетитным. — Кушай, кушай, золотце. Шиккская белошейка — хороший цветок, лечебный. Говорят, у тех, кто его постоянно ест, никогда не болит голова.

— Нам в школе тоже так говорили, — с набитым ртом ответила Пуэлла. — Что ж, у меня как раз болит голова, так что целебные свойства белошейки придутся кстати.

Старушка сочувственно погладила внучку по плечу и заглянула в глаза.

— Что, опять этот сон? Про ворона?

Девушка кивнула и улыбнулась.

— Пытаюсь уже не обращать на него внимания. Просто ерунда какая-то.