Он удивленно посмотрел на нее и неожиданно рассмеялся, как над неразумным ребенком. Это обидело ее. А он спросил неожиданно и вполне серьезно:

— Если все обстоит именно так, почему же ты едешь со мной в Ланстон?

Похоже было, что он насмехается над ней. Мэри ответила с наигранной веселостью:

— Из-за ваших ясных глаз, Джем Мерлин!

Он никак не отреагировал на ее ответ и принялся насвистывать. Но она почувствовала, что напряжение между ними спало, появилась какая-то детскость.

Они выехали на большую дорогу. Повозка весело подпрыгивала на ухабах, а за ней бежали на привязи две краденые лошади. Когда они проезжали Алтарнан, Мэри вспомнила о Френсисе Дейви и представила, что он ей скажет, когда узнает всю эту историю. Вряд ли он посоветует ждать еще чего-то. Голос Френсиса Дейви сулил мир и забвение несчастий. В нем все было необычно — картины, что он рисовал, и то, как он правил лошадью, и как внимательно слушал Мэри. Но самым странным, пожалуй, была печальная невозмутимость его покоев, где ничто не говорило о нем как человеке. Да, он был скорее тенью человека, и сейчас, когда Мэри была далеко, он совершенно утратил свою реальность. В нем не было мужской агрессивности Джема, он казался бесплотным.

…Лошадь неожиданно метнулась в сторону, и громкая ругань Джема вывела Мэри из состояния задумчивости.

— Тут есть церковь поблизости? — спросила она. — Я последние месяцы прожила как язычница, и это нехорошо.

— А, чтоб тебя! — крикнул Джем лошади. — Ты что, угробить нас хочешь? Церковь, говоришь? Откуда мне знать о церквах? Я в церкви был один раз в жизни, меня принесла туда на руках мамаша и вынесла оттуда с именем Джеремиа. Ничего я не могу тебе сказать про церковь.

— В Алтарнане есть церковь, не так ли? Это недалеко от «Джамайки-Инн». Я могла бы завтра туда сходить.

— Лучше приходи на рождественский ужин ко мне. Я не могу угостить тебя индейкой, но каждое Рождество я добываю себе гуся у старого фермера Таккетта из Норт-Хилла. Он до того слеп, что никогда не замечает пропажи.

— Вы знаете священника из Алтарнана?

— Нет, не знаю. Никогда не имел никаких дел с попами и не хочу иметь. Они какие-то странные. В Норт-Хилле жил один, когда я был совсем мальчишкой. Он был очень близорук, и, говорят, как-то в воскресенье начал всех причащать вместо вина бренди. По деревне сразу же разнесся слух, и что ты думаешь? Через полчаса в церкви было не протолкнуться, негде колени преклонить. Мне эту историю рассказал мой брат Мэт, он в тот день дважды причастился, и священник ничего не заметил. Доставай хлеб с сыром, Мэри, у меня живот к спине присох.

Мэри покачала головой и вздохнула.

— Вы когда-нибудь в жизни были серьезны? — спросила она. — Вы никого и ничто не уважаете!

— Я уважаю свои потроха, — ответил он, — а они требуют пищи. Вон коробка, у меня под ногами. Можешь съесть яблоко, если ты такая пуританка.

Чем дальше от «Джамайки-Инн», тем бесшабашнее становилась Мэри, и это не осталось не замеченным ее спутником.

Городок стоял у подножия холма с крепостью, будто сошедшей со страниц сказки. Везде, куда ни взглянешь, росло множество деревьев, блестела вода в ручье. Болота были далеко, и про них пора было забыть. Мэри надела платок, который ей подарил Джем. Она даже позволила ему повязать его, как тому хотелось. Они оставили повозку у въезда в город, и сейчас Джем проталкивался в толпе, ведя на поводу двух краденых лошадей. Мэри еле успевала за ним. Он уверенно прокладывал путь, направляясь на центральную площадь, где собрался весь Ланстон. Вокруг шатров и палаток рождественской ярмарки толпились крестьяне и знатные господа, купцы из Девоншира и других мест.

Сердце Мэри забилось чаще, когда они выбрались на ярмарочную площадь. Что, если какой-нибудь фермер из Норт-Хилла вдруг признает краденых лошадей? Джем сдвинул шляпу на затылок и беззаботно насвистывал. Мэри стояла позади, возле толстой торговки с корзиной, и видела, как Джем занял место среди барышников, кивнув некоторым из них. Потом с невозмутимым видом раскурил трубку. Румяный молодой человек в шляпе с широкими полями протолкался через толпу и подошел к лошадям. По его тону Мэри поняла, что это барышник. Вскоре к нему присоединился тип с вострыми глазками в черной куртке. Они остановились возле вороной лошади, которая раньше принадлежала сквайру Бассету. Востроглазый нагнулся, пощупал лошадиные ноги и зашептал что-то румяному человеку.

— Где ты взял эту лошадь? — спросил барышник, положив руку на плечо Джему. — Она явно не с болот — с такой холкой и посадкой головы.