Бейтмен скрутил сигарету, постучал пальцами по приборной доске. Мать встала с земли, тяжело оперлась о машину, слегка ее качнув. Потом молча забралась внутрь и сжалась на переднем сиденье. Выехали на шоссе. Никто не проронил ни слова. Напряжение скручивалось в тугой узел. Потом Бейтмен резко свернул на проселочную дорогу. Они ехали все дальше по бесконечным петляющим колеям. Казалось, события разворачиваются так быстро, что за ними невозможно уследить. Наконец Бейтмен заглушил мотор, погасил фары и направил машину вниз по склону. Элейн передвинулась на сиденье, огляделась по сторонам.
– Сбились с пути, – констатировала она.
– Приехали, – ответил Бейтмен.
Оба были правы.
Бейтмен вырулил на обочину и поставил машину на ручной тормоз. Они очутились в абсолютной глуши. Посреди ночи. Все молчали. Темнота за окном казалась черным глянцем. Бейтмен разглядывал смутные очертания фермы. Дети крепче схватились за руки, надеясь, что Бейтмен про них забыл. Сестренке было пять лет, брату – восемь, но они знали, что означает этот взгляд Бейтмена. Знали его губительную силу, видели, как он портит и уничтожает все, на что обратится. Кожаное водительское сиденье скрипнуло. Бейтмен повернулся к ним всем своим мощным телом и посмотрел на Коша.
– Все как договаривались, – строго сказал он мальчику. – Откроешь дверь, поднимешься по лестнице. – Он пошарил на заднем сиденье и вручил мальчику алюминиевый шест с метр длиной. – Вот этим действуй и никуда больше не суйся.
Мальчик посмотрел на материн затылок. На собранные в узел волосы. Когда тишина стала невыносимой, мать обернулась. Под глазом у нее расцвел фингал.
– Ты все слышал, – сказала она.
Кош отпустил сестренкину руку и открыл дверцу.
После тесноты на заднем сиденье простор его ошеломил. Машина стояла на дороге, ведущей во двор большой фермы. За спиной колыхалась огромная темная масса деревьев. В машине казалось, что они со всех сторон защищены, теперь же стало ясно, что их видно отовсюду. Луна, как огромный прожектор, высвечивала мельчайшие детали дома, двора, машины.
Глядя на собственное отражение в стекле дверцы, мальчик сделал шаг. Все привычное оставалось позади. Впереди ждал беспредельный, всепоглощающий ужас.
IV
Фокус с исчезновением[12]
1
Краем глаза я наблюдал за Сатти. Он растирал опухшие за день лицо, шею, плечи. Будто лепил себя заново. Все эти несколько недель, пока держалась жара, Сатти выглядел и пах хуже обычного. Казалось, он переживает некую личиночную стадию, которая преобразует его до неузнаваемости. Да мы оба менялись.
Мы выяснили, что комната 4Б, где жила Черри, сдавалась нелегально. Настоящая хозяйка здания страшно удивилась, что в каморке кто-то обитал. И хотя тот факт, что из канала выловили не Черри, принес некоторое облегчение, у нас не было никаких сведений о ней. Кроме примерного описания внешности и уличного прозвища.
Мы с Сатти ждали Карен Стромер у нее в кабинете. Она согласилась встретиться с нами, чтобы поделиться своими выводами об улыбающемся человеке, но я все равно нервничал. В памяти было свежо вчерашнее унижение.
Сатти перестал себя растирать и лениво пошарил в карманах. Ничего не найдя, вздохнул, взял со стола Стромер шариковую ручку и принялся ковырять ею в ухе.
– Ищешь, где включается мозг, Питер? – Стромер вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.
Если Сатти и смутился, то ничем этого не выдал. Просто плюхнулся на свое место, почистил стержень ручки о край столешницы и сунул ее в другое ухо. Стромер обошла стол и села напротив нас. Меня она не удостоила взглядом, на Сатти тоже смотреть не захотела, предпочтя обращаться к пространству между нами: