– А почему среди них так много алкоголиков? – спросила за Олю Джамиля.

– Хороший вопрос, – подхватил Сол, поглаживая Сиро, который пролез под столом к нему и подставил свою спинку. – Их много, но… это хорошо.

– Ничего себе, – удивился Антон, – как это?

– А вы не заметили, что среди «пьющих» много творческих натур? Поэтов, художников, писателей? Есть, конечно, люди других профессий. Пьющие люди, а особенно пьющие во времена Перехода – это те, что почуяли нечто, другое, другую жизнь, перемены!

– Точно! – понял Антон, – они вечно горюют, что им что-то не хватает, что им тесно, что они хотят вырваться и… не могут. Потому и пьют.

– Учитель, некоторые пьют банально, от зависти к тем, у кого зарплата и блага повыше, и от собственного бессилия, конечно, – вставил Петя, а Оля молча кивнула.

– Может, ближе к общей теме? – робко предложила Джамиля, подняв ладошку.

Сиро под столом подошёл к ней. Сол опять слегка кивнул.

– На занятиях в Доме Красной Герани мы всё время говорим об измерения или уровнях сознания, но помните, что чётких границ измерений нигде и никогда не существует, всё перетекает, развивается, двигается каждый миг, деградирует или эволюционирует с каждым поступком или мыслью.

– А если так: сегодня хорош-молодец, а назавтра напился, – ляпнул Антон.

– Но ведь всё это большинство «верю – не верю» топчутся на месте, а это может длиться много-много жизней подряд, – строго заметила Эльвира.

– Вот кстати, – блеснул улыбкой Сол. – Очень строго скрывается истина, что человеческое сознание живёт вечно. Матрица внушает на каждом углу, что человек живёт один раз, потому что ей это выгодно. Почему? Потому что вечное – это постулат свободы, а на неё у Матрицы – табу. Она может предоставить только иллюзии свободы, чтобы «больно умные» успокоились, попавшись в эту ловушку.

Но есть пытливые и они идут дальше, потому что их начинает раздражать жизнь «как у всех» или «как положено». Эти люди больше наблюдают, читают, размышляют, ищут, задумываются, изучают, переживают тоньше. Даже организовывают лаборатории для изучения разных вопросов, ставят опыты, пишут книги, снимают кино…

– Но? – спросил кто-то.

– Но это только начало выхода из Матрицы. Видите ли, когда выходишь из толпы, появляется ощущение боли. Это и одиночество, и поиск смысла жизни, и желание для себя и близких чего-то иного, иные краски приобретает любовь, я бы сказал, более божественные.

– А большинство..? – спросил Глеб почти с ужасом, и Сиро теперь ему подставил свою спинку.

– Большинство, увы, живёт страстями и рефлексами. А это воронки, которые требуют постоянного «корма» и обеспечивают его себе с помощью разноцветных каруселей: потока дешёвых фильмов и бульварных страстей или книжек про преступников, извращений, чёрных фантазий про тотальную власть зла. В отдельной семье или в целом государстве или по всей планете.

– Шарманка, каруселька! – покрутил пальцами воздух Антон.

– А могут они пожалеть или спасти животное? – спросил Глеб, не отрывая взгляд от глаз-маслин Сиро.

– Конечно, могут, могут и спасти! Но создают приюты, лечат, продвигают законы о защите животных уже люди, продвинувшиеся на шаг вперёд от собственного эго, – ответил Сол, и вдруг из воздуха над столиком соткался светящийся всей радугой шарик.