– Внешность обманчива, – вздохнул Мэсситер. – Богатство и долги – неразлучные друзья. Разумеется, я преследую прежде всего свой интересы. Месяцев шесть назад некоторые влиятельные граждане и представители региональных властей обратились ко мне за помощью. Потенциальные покупатели появлялись и раньше, но никто из них не смог поладить с Арканджело. Как вы сами понимаете, до бесконечности выбрасывать на ветер общественные средства нельзя. Всему есть предел. Семейка Арканджело – не самые приятные люди, и иметь с ними дело непросто, но в конце концов мне удалось договориться о покупке острова. Полностью. С потрохами. При условии, что я за номинальную плату сдам в аренду мастерскую и часть палаццо и таким образом помогу им стать на ноги. По завершении сделки я планирую открыть галерею, построить несколько жилых домов, чтобы окупить расходы, и, возможно, добавлю еще один аттракцион для привлечения туристов и на благо горожан. Но вопрос, по крайней мере с моей точки зрения, не только в деньгах. Мне неприятно видеть, как по причине слабого, некомпетентного управления идут ко дну традиции и исчезают старинные ремесла. Стекло – прекрасная вещь, хотя сейчас и не в моде. Оказать людям небольшую помощь, поддержать, подставить плечо – вот что нужно, чтобы они освободились от долгов и расправили крылья. Вот почему мы берем управление островом. И здесь…

– Подробности им знать ни к чему, – оборвал англичанина Рандаццо. – Не их собачье дело.

Мэсситер остановил комиссара одним лишь взглядом.

– Неужели, Джанфранко? Если они не справятся с заданием, все наши секреты так или иначе станут общим достоянием. А уж что будет потом, лишь одному Господу известно.

Катер подошел к причалу. Мэсситер приказал рулевому пришвартоваться, чтобы Фальконе и его люди могли сойти на берег. Коста еще раз взглянул на удивительное стеклянное сооружение и увидел в одном из окон женщину. Высокая, стройная, с длинными темными волосами и бледным лицом, она внимательно наблюдала за ними.

– Должен признаться, – продолжал Мэсситер, – я оказался в весьма неудобном положении. Юристы содрали с нас семь шкур. Бумаги не подписаны. Городской карман пуст. Семья держится только за счет моей арендной платы. Чертов остров опутан паутиной кредитных и залоговых обязательств. Документы составлены так хитро, что нам понадобились месяцы, чтобы разобраться во всех юридических тонкостях. И вот теперь… – по лицу его как будто прошла тень, – ситуация такова, что мы либо заключаем договор, либо уходим ни с чем. Если я до конца следующей недели не доведу переговоры до подписи, те, кто стоит за мной, начнут искать своим деньгам другое применение. И будут правы.

Фальконе посмотрел на комиссара.

– Значит, все делается только для того, чтобы содействовать заключению частной сделки?

И снова ответил Мэсситер:

– В некотором смысле так оно и есть. Если вы напишете в отчете, что Уриэль Арканджело убил свою жену – а это, в чем мы все уверены, единственное объяснение случившегося, – контракт будет подписан. Вы опытные детективы, к тому же не местные, а из Рима, поэтому никаких сомнений ни у кого не возникнет. В противном же случае…

– Мне нет никакого дела до ваших частных интересов, – провозгласил Фальконе. – К нам они не имеют ни малейшего отношения.

Долго молчавший Рандаццо ткнул сигаретой в серебряную пепельницу. Запах табака смешался с тянущимся с берега запахом дыма.

– Вот тут вы ошибаетесь. Имеют. И самое непосредственное, – твердо возразил он. – Если до конца следующей недели расследование не будет завершено, все сочтут, что мы рассматриваем в качестве подозреваемого кого-то из оставшихся членов семьи. В конце концов, посторонних на острове не было. Вам, Фальконе, это может показаться смешным, но на переговорах с синьором Мэсситером будет поставлен крест. Для того чтобы заключить полноправную сделку, требуется согласие всех троих членов семьи. Если они поставят свои подписи, а потом одному из них предъявят обвинение в убийстве Уриэля Арканджело, договор могут признать недействительным. Эти люди в долгах как в шелках. Едва потянет жареным, как на запах прилетит стая акул-юристов, которые воспользуются ситуацией, чтобы отменить сделку и либо захватить собственность непосредственно, либо оказать давление на синьора Мэсситера. Переговоры и без того идут трудно. Любое сомнение, любой намек на будущие судебные тяжбы станут для них концом. Рисковать инвесторы не захотят. Проект пойдет ко дну. Не позже чем через неделю Арканджело обанкротятся, и их бизнес будет ликвидирован. И тогда…

Он многозначительно замолчал. Фальконе, откинувшись на спинку диванчика, покачал головой:

– Повторяю, мне нет дела до ваших проблем.

Мэсситер повернулся к комиссару.

– Расскажи все, Джанфранко. Терять нам нечего, и хуже не будет.

Рандаццо выругался, потом закурил и неохотно продолжил:

– Дело не только в бизнесе, но еще и в политике. Вам будет нелишним узнать, что Венеция не тот город, где стоит заводить врагов. В вашем случае еще больше врагов.

Их проверяли. Коста понимал это так же ясно, как и Фальконе и Перони. Дураков среди них не было.